Остров накануне - стр. 72
«Боже мой».
«Не воспаляйтесь. Это разговоры о любви, а не любовь. Извините, о Владычица, мне отъявленность отчаяния, или скажу лучше, не отягчайтесь ею: ибо неслыханно, чтобы владетели смущались гибелью своего невольника. О, и я почту свою судьбину завидною, поскольку вы озаботились тем, чтобы свести меня к погибели: если даже по крайности вы удостоите меня ненавистью, это скажет мне, что я не окончательно для вас безразличен. Так и смерть, которою вы полагаете истребить меня, воспримется мною как предпочтенье. Приди, желанная смерть; если любовь состоит в том, что две души созданы для того, чтобы быть едины, когда одна сознает, что другая ее не слышит, она может только умереть. И об этом – покуда жизнь еще не покинула мои телеса – душа моя, отлетая, шлет вам оповещение».
«Отлетая, шлет вам?»
«Оповещение».
«Переведу дух. В голову ударяет».
«Держите себя в руках. Не путайте любовь с искусством».
«Но я ее люблю, люблю, понимаете?»
«Я – нет. Потому вы и обратились ко мне. Сочиняя, вы не должны думать о ней. Думайте, ну, к примеру, о господине Туара…»
«Как вы можете…»
«Не вскидывайтесь. В конце концов, он интересный мужчина. Пишите же. Сударыня».
«Еще раз?»
«Да. Сударыня, вдобавок ко всему я обречен опочить, ослепнув. Не вы ли в два аламбика претворили мои очеса, гоня из них жизнь по капле? И отчего происходит, что чем больше взоры мои увлажняются, тем пылают сильнее? Мой создатель, излепил ли он не из глины мое туловище, давшей существование первому человеку, а из извести, и влага, точимая очами, гасит ее? И отчего происходит, что изничтоженное умеет прозябать и изыскивает новые слезы, дабы изничтожать меня беспредельно?»
«Не слишком?»
«К торжественному случаю – торжественное сравнение».
Роберт уже не возражал. Ему казалось, что он уже не он, а Новарская Дева, и что он ощущает все то, что она ощутит, когда прочтет эти строки. Сен-Савен диктовал.
«Вы оставили в сердце у меня, его покидая, наглую захватчицу, и она есть ваша тень и бахвалится, будто властвует надо мною в жизни и в смерти. Вы удалились от меня, как монархи отходят от лобного места из нежелания выслушивать мольбы пытаемых о помиловании. Если моя душа и моя любовь представляют собою два чистейших вздоха, когда буду умирать, я закляну Агонию, дабы вздох любови моей расставался с телом в наипоследнюю очередь, и тем образом совершу – в виде последнего подношения – чудо, которым вы сможете гордиться: хотя бы миг, но о вас продолжит воздыхать тело уже бездуховное».
«Бездуховное. Конец?»
«Нет, погодите, нужен финал с вывертом…»