Остров мужества - стр. 5
Он говорил весело, с шуткой, но дышал неровно. И было с чего. Степан молод годами, а охотник бывалый, но медведя в избе и ему бить не доводилось.
– Аж сердце зашлось, – искренне ответил мальчик и тут же повернулся, посмотрел на отца – ладно ли сказал. Но тот спокойно кивнул головой.
– У каждого, небось, сердце зашлось, – сказал он. – А своё, что требовалось, сполнили.
Степан закраснелся от радости, понял: кормщик на похвалу скуп, и от того похвала его была вдвое дороже. Фёдор ничего не сказал, только угрюмо покосился в его сторону.
– Поспешать надо, наши заждались, – поторопил кормщик.
С невольной оглядкой они прошли мимо неподвижной туши в сени и дальше. Выйдя из избушки, Степан старательно задвинул тяжёлый засов.
– Неравно без нас другой пожалует, – побежал он вдогонку за товарищами, но вдруг вскрикнул так, что все остановились: – Чего следы говорят-то: тут он, за камнем, у самой избы лежал, как мы ночью мимо шли. И как никого не ухватил!
– Буря помешала, – отозвался кормщик и снова двинулся по тропинке. – Залегает он в бурю. А то бы мы кого не досчитались.
– Видать, и буря на пользу бывает, – рассудил Степан. – А вот наши…
Но тут он остановился и замолчал. Остановились и остальные: они дошли уже до самого берега. Ночная буря, переменив направление ветра, отогнала от земли плавучие льды. Угрюмое и пустое лежало перед ними море, карбас с товарищами бесследно исчез.
Ванюшка уронил рукавицу, да так и стоял, забыв поднять её.
– Тять, это что же? – спросил он дрожащим голосом. – Тять, а наши куды подевались?
Кормщик долго молча смотрел, прикрывал глаза ладонью, но на всей поверхности моря, свинцовой и холодной, видны были лишь отдельные редкие ледяные глыбы.
– Может, буря им, и правда, на пользу была – до дома доберутся, – медленно проговорил он. – А может, и погибель в ней нашли. Только нам, стало быть, теперь одним зимовать доведётся.
Долго стояли они на берегу, теплилась надежда: вот завидится на горизонте ровдужный[1] парус, приплывёт карбас с товарищами. Но волны катились угрюмые и пустые, точно ничего вчера не было: ни карбаса, ни бури, ни ледяной стены, что догоняла их, как живая, а теперь рассыпалась на берегу ледяными грудами и лежит спокойно, словно век так лежала.
– Ждать не приходится, – заговорил наконец Фёдор. – День короткий, дров припасти надо засветло. Солнышко – вот оно, к покою добирается…
Дерева всякого на берегу валялось много – нанесло его течениями от других далёких, лесных берегов. Оставалось натаскать побольше к избушке да в сени, чтобы на двор зря не идти, не студить избы и не попасть в лапы медведю: может, ещё завернёт какой на дымок к избушке.