Остров Краба II - стр. 14
– ПТР?
– Это старое противотанковое ружьё. Как раз его я и хочу установить на корабле постоянно. По бортам. Рядом с телескопами. Оно там будет без боеприпасов, и будет выглядеть как антиквариат.
– А ты догадываешься, что у рабочих не только шанцевый инструмент?
– Уверен. Частично именно поэтому. Всё таки и я и Иван служили в армии. Вот мы и будем легальной армией острова Краба. Я буду сержантом, а Иван, гвардейцем. И форма у меня должна быть, как у военного диктатора – с большим крабом на погонах.
Театр, так театр. Туристический бизнес. Но главное в другом. До сих пор, весь акт агрессии на остров заключался в дроне, который ты сбила то ли из ракетницы, то ли трусиками…
Они рассмеялись.
– Но где гарантия, что так будет всегда? Я вовсе не собираюсь, просто так кого-то пострелять. Но как говорила моя бабушка (память и благословение), надейся на лучшее, а готовься к худшему. Причём всё это оружие я хочу российское. А в штатах я хочу заказать километр сети из тонких нержавеющих колец.
– А это куда?
– Хочу создать безопасный, в смысле акул, участок купания.
– А черепахи и тюлени?
– А участок будет севернее острова. От конца малой косы, до выхода из каньона с тюленьей стороны острова. Ни тюленям, ни черепахам он не помешает.
– Для туристов?
– Организую курсы дайвинга для «гостей». Найдёшь симпатичную инструкторшу?
– Прав был генерал. Тебя нужно было в разработку.
– При случае, передавай ему привет.
Встреча
Зоя с Ольгой улетели, а Марк остался.
Он продолжал ходить на занятия в группу, потом в тир, потом ехал метро в квартиру на Пятницком шоссе. Он продолжал жить в Зоиной квартире.
Первые пару дней, после их отъезда он ужинал с изрядным количеством алкоголя, но потом как отрезало.
Что-то с ним было не так. Сначала он не понимал, а потом до него дошло.
Впервые за последние девять лет, после того, как удалось забрать Ольгу из интерната, он был один. Совсем один.
Но и когда она была в интернате, этого чувства не было. Все мысли были о том, как её освободить и что ей именно сейчас наиболее нужно.
Сейчас ему не нужно было ни о ком заботиться, и ни кто не заботился о нём. Это было странное ощущение. Формально это было ощущение свободы. Но неформально ощущалась как собственная ненужность.
Телепередачи его не интересовали.
Он почти не болел за футбол. Это же не он играет? И передачи по телевизору строились так, что нужно было за кого-то болеть. Ну и чем он может помочь тому, за кого болеет?
Зато он более резко стал ощущать природу. Он более резко ощущал входившие в мир запахи лета. Особенно было здорово, когда начинался ливень.