Остров Чаек - стр. 52
Хатин с Эйвен молча переглянулись, как бы советуясь. Это был некий дневник, записная книжка – ничего больше они сказать не могли. Они хотя и понимали старшие пиктограммы и некоторые из новых символов в этой мешанине колониальных букв, но с тем же успехом журнал мог быть заполнен рисунками облачков разнообразных форм.
– Скейну понравилось пребывание здесь? – поинтересовалась Эйвен. – Его… ничего не тревожило? Он ничего не подозревал?
– Нет, – медленно протянула Хатин и тут же вспомнила, с какой загадочной решительностью Скейн прервал испытание на середине и мысленно полетел проверить сообщение от друга. – Ничего такого он тут не нашел.
Эйвен забрала у нее дневник и прищурилась. Перелистнула его на две страницы назад, до того места, где запись заканчивалась на середине листа. Затем вырвала идущие за ним две исписанные страницы.
– Ну, вот мы и упокоили его разум, – мрачно улыбнулась она. Всучив вырванные страницы сестре, Эйвен принялась извлекать оставшиеся от бумаги заусенцы, чтобы никто ничего не заподозрил.
Хатин следила за старшей сестрой, сердце у нее чуть не выскочило из груди, а сама она поражалась, как Эйвен умеет быстро принимать решения и следовать им. Сама Хатин попыталась бы спрятать дневник целиком или, скорее всего, застыла, парализованная ужасом, в нерешительности, пока ее не застукали бы с находкой в руках. Эйвен же, как обычно, оказалась права: если Скейн всюду возил с собой дневник, его пропажи хватились бы.
Птица-слон раздраженно царапала песок когтями, когда ее вели обратно к носильщикам. Вырванные страницы Хатин спрятала в складках кушака.
Носильщик, который рассказывал Хатин об испытаниях, похоже, признал ее.
– Спасибо, сестренка, – произнес он с печальной улыбкой и, отвернувшись, посмотрел на пляж, где ватага мальчишек резвилась в воде и ныряла за галькой. Их темные головы бусинами покачивались на волнах.
– У вас тут много детей, – чуть слышно заметил носильщик, и Хатин сообразила, что обращается он к маме Говри.
– Детям здесь хорошо, – ответила та, и в ее голосе прозвучали нотки легкого недоумения, словно бы она уловила что-то в тоне носильщика. – На мелководье много рифов, есть, где учиться нырять. Кораллы стеной защищают бухту от акул.
– Дальше по берегу есть пляжи не хуже. Тут детям небезопасно. Вы знали, что в ту же ночь, когда умерла миледи Пейдж, в Погожем погибла маленькая девочка? Она умела мыслебродить, и родители думали, что она – Скиталица. – Он долго и пристально смотрел на маму Говри, потом встал. – Вы живете в лоне вулкана, это ощущается в воздухе. Что ж, нам пора возвращаться в Жемчужницу, пока тут не стало совсем трудно дышать.