Остров Чаек - стр. 44
Хатин бродила, мысленно представляя, как Арилоу сидит в доме знати в Погожем, а во дворе раздается блеяние коз. К двери тянется извилистая длинная очередь: горожане хотят, чтобы она отыскала им пропавшего ребенка или сбежавшего мужа и сообщила цену на жемчуг в Верхогляде. Глаза Хатин заволокло туманом, и в горле сдавило так, что она с трудом смогла сглотнуть.
С утра прохлада после шторма еще держалась, но после вновь сменилась жарой, от которой дрожал маревом воздух над берегом. Было светло, красиво, но… как-то неправильно – все пошло вкривь и вкось. Погожий смотрел свирепо, точно огромный пес, обезумевший от жары и выжидающий, кого бы цапнуть; все кругом ждало, замерев, когда сомкнется его челюсть.
Новости о смерти миледи Пейдж и исчезновении Скейна с Проксом, как положено, поместили в сорочью хижину, но быстрого ответа никто не ждал. Почти все Скитальцы рассылали свои разумы на проверку сорочьих хижин в начале недели, когда старые новости заменяли более актуальными, и не возвращались к ним до следующей.
И все же спустя несколько дней по горным перевалам из города Хвост-Узлом пришли новости в образе Джим-боли.
После бури деревня Плетеных Зверей сжалась и подобралась, как будто готовилась защищаться. И потому о возвращении Джимболи они узнали только по заливистому свисту да шипению, похожему на то, с каким дождь гасит костер. Несколько минут спустя она уже стояла, посвистывая, на вершине горы и вращала над головой высушенный и набитый горошинами мочевой пузырь хряка.
Прыжками она спустилась по осыпающемуся склону и остановилась, тяжело дыша и ухмыляясь. Ее тощие лодыжки и просторное платье были перепачканы свежей красной грязью, а над головой, на длинном поводке, порхала птичка-мерцунка.
– Джимболи! – с укоризной воскликнула мама Говри. – Ты дождешься, что однажды вулкан проснется и унесет тебя! Будешь тогда его отпрысков нянчить…
– Я стану той еще нянькой! И потом, я прошлой ночью кутила с этой горой, и кратер ее полнился ромом – так что вулкан не проснется еще несколько дней. – Джимболи снова усмехнулась, но никто не пенял ей за кощунство, ведь она была из тех немногих чужаков, кто умел улыбаться.
Вытянутое лицо Джимболи вызывало восхищение у девушек-хитроплетуний, ведь они брили свои лбы, чтобы их лица казались длиннее. Угловатый подбородок придавал ее облику шаловливый вид, а из-под темно-красной банданы выбивались блестящие иссиня-черные волосы. Почти всегда Джимболи улыбалась, и к ней почти невозможно было не испытывать симпатии.
Ее улыбка напоминала прилавок ювелира: среди крепких белых зубов сидели зубы из панциря черепахи, коралла, бирюзы, нефрита, жемчуга и даже золота. А на одном нефритовом зубе был выгравирован павлин. Зубы искусной работы, но не хитроплетской – это становилось ясно с первого взгляда. Хитроплеты не меняли зубы, когда крепили к ним украшения. Другие предпочитали полностью заменять зубы, потерянные с возрастом или в каком-нибудь происшествии. Обычно Джимболи вставляла им выдранные и подправленные, однако те, кто побогаче, предпочитали зубы из металла или драгоценных камней. У самой Джимболи все искусственные зубы во рту были именно такими.