Остров бесконечной любви - стр. 2
«Боже мой! – подумала Сесилия, извлекая из бокала оливку. – Подумать только, сколько усилий я потратила там, чтобы выучить английский!» Девушка на секунду заколебалась: съесть оливку сейчас или оставить на последний глоток? «И все из-за того, что мне приспичило читать Шекспира в оригинале», – вспомнила она. И раскусила оливку. Теперь она его ненавидела. Разумеется, не плешивца из театра «Глобус» – его она боготворила по-прежнему. Но ей до смерти обрыдло слушать язык, который не был родным.
Сесилия уже раскаивалась, что в приступе ярости проглотила оливку, – ее мартини больше не походил на мартини. Она снова взглянула на угловой столик. Старушка сидела все там же, почти не притрагиваясь к бокалу, картинки на экране ее как будто гипнотизировали. Из колонок полился низкий жаркий голос, пришедший из другой эпохи: «Как больно, как больно остаться совсем одной…» О господи, что за банальность! Как, впрочем, и все болеро. Но именно это и чувствовала сейчас Сесилия. Ей стало так стыдно, что она поперхнулась. И надрывно закашлялась.
– Дорогуша, не пей так быстро, я сегодня не гожусь на роль няньки, – хохотнул Фредди, которого звали не Фредди, а Факундо.
– Перестань ее контролировать, – пробормотал Лауро по прозвищу Ла Лупе, который на самом деле звался Лауреано. – Не мешай ей заливать свои печали.
Сесилия подняла взгляд от бокала, ощутив на себе тяжесть молчаливого призыва. Ей показалось, что старушка на нее смотрит, но клубы дыма мешали в этом убедиться. Эта женщина действительно рассматривает столик, за которым сидят Сесилия и двое ее приятелей, или взгляд ее прикован к площадке, на которую выходят музыканты?.. Картинки перестали мелькать, и экран, точно райская птица, взлетел к потолку и пропал где-то среди потолочных перекрытий. Возникла секундная пауза, а потом музыканты заиграли с такой огненной страстью – аж душа в пляс пошла. И этот ритм причинял Сесилии неизъяснимую боль. Это было как укус воспоминаний.
Она заметила, как ошарашены туристы нордической внешности. Видимо, им непривычно наблюдать, как юноша с профилем лорда Байрона лупит по барабанам, словно в него вселились бесы, а рядом мулатка трясет косами в такт бегающим по клавишам пальцам, и здесь же негр с волшебным голосом и серебряной серьгой в ухе, похожий на африканского царя; негр пел во всех регистрах, так что оперный баритон неожиданно поднимался до совсем уж носовых звуков.
Сесилия скользнула взглядом по лицам соотечественников и поняла, чтó делает их столь привлекательными. Дело было в неосознанности смешения, в невозможности признать, что все они совершенно разных кровей, – а быть может, это было и не важно. Девушка посмотрела на соседей, и ей стало жаль этих викингов, пойманных в ловушку своего идиотского однообразия.