Остракон и папирус - стр. 9
– Нас больше, – запальчиво вмешался Фрасимед, – и у меня есть нож, мне его никто не запретит носить, потому что я гражданин.
– По количеству – да, больше, – усомнился Херил, – но на самом деле расклад не в нашу пользу: двое против четверых. Женщины и подростки не в счет.
Он кивнул в сторону галикарнасцев. Формион с Феодором недовольно переглянулись, однако промолчали.
Зато Геродот вскинулся:
– Я хоть и не эфеб, но драться умею. И потом… Даже если мы переберемся в храм Зевса Элевтерия или в храм Артемиды, там будет то же самое, потому что Батт пойдет за нами… А здесь у нас быт худо-бедно налажен. Иола скоро родит, ей и младенцу необходим покой хотя бы первое время… Так что Формион прав – выбора нет. Пусть только сунутся!
Херил подавленно кивнул.
Возвращаться беженцам пришлось самостоятельно. По пути Геродот подобрал на свалке рогатый бычий череп. Возле арки на теменос галикарнасцев уже ждали, все те же четверо – Батт и громилы Лигдамида.
Стало ясно, что столкновения не избежать. Херил выставил перед собой дубину. Фрасимед достал нож. Геродот поудобней ухватился за бычьи рога. Формион и Феодор подобрали с земли камни. Дрио обняла за плечи Иолу, заслонив золовку собой.
Два наемника двинулись к Херилу. Замелькали жерди, послышались глухие удары. Саммеот вертелся на месте, отмахиваясь дубиной. Батт решительно пошел на Фрасимеда, выставив перед собой нож.
Третий наемник налетел на Геродота, который успел подставить под удар палкой бычий череп. Тяжелое дыхание, треск, вскрики боли – драка набирала обороты.
Один из наемников подсек Херила жердью. Саммеот неуклюже упал, но и, лежа на спине, он пинался ногами, не подпуская к себе нападавших. Даже пытался отбиваться дубиной.
Геродот пропустил удар по ребрам, затем по голове. Ухо словно обожгло огнем, в глазах потемнело, дыхание перехватило. Наемник уже занес палку для последнего, самого жестокого удара.
Вдруг громила присел. От виска потекла струйка крови. А Формион все швырял и швырял в него камни, целясь в голову. Тогда наемник повернулся в его сторону и с перекошенным от ярости лицом пошел на мальчика.
Формион попятился, при этом оступился. Взмахнув руками, он опрокинулся на спину, а наемник замахнулся палкой. Геродот не раздумывал – просто бросился вперед, выставив перед собой бычий череп. Громила охнул, когда рог вошел ему в живот. Еще через мгновение его ноги подкосились.
Воспользовавшись тем, что соперники отвлеклись на кидавшего в них камни Феодора, Херил врезал одному из них дубиной по колену. Тот застонал от боли и схватился за плечо товарища, чтобы не упасть.