Осторожно – дети! Инструкция по применению - стр. 25

Я знаю только одно – нужно верить в то, что твой ребенок – лучший, самый талантливый, самый умный. Только так.

– Она у вас умеет сортировать фрукты и овощи? – спросила женщина-дефектолог, раскладывая на столе две нарисованные корзины и гору карточек. – Ну, Сима, что это? А мама знает, что это?

– Огурец?

– Мама, ну, какой же это огурец! Это же цукини! – удивилась дефектолог. – Ладно, думаю, репу от свеклы вы не отличите.

– Вряд ли, – согласилась я.

– А как у вас с животными? Домашних и диких сортируете? Детенышей называете?

Я находилась в полубреду, вспоминая, как восемь лет назад уже сидела за этим же самым столом с такой же горой карточек. Только тогда на дефектолога задумчиво смотрел сын, а не дочь. Каждый день я как полоумная учила с ним этих детенышей: у собаки – щенок, у кошки – котенок, у овцы – ягненок…

Восемь лет назад я так же, как и сейчас, скрежетала зубами, когда мне рассказывали анекдот про мальчика, который долго молчал, а потом вдруг спросил, почему бифштекс непрожаренный. И не было у меня милых и дорогих сердцу фраз и слов, которые умилительно бы коверкал мой трехлетний сын. Я не помню, что он сказал сначала – «мама» или «папа». Зато помню его первую фразу: «Ну и где, б…, эта Светка?» Я опешила, потому что никакой Светки у нас в помине не было. После разговора с бабушкой, у которой внук провел две недели в деревне, выяснилось, что так звали девушку, которая водила сына на речку – бабушка не выдерживала жару. Света все время опаздывала, и бабушка ждала ее прихода именно с этим возгласом. Сыну сейчас почти тринадцать, и он за словом в карман не лезет, как и все подростки.

Теперь у меня подрастает дочь, которая наотрез отказывается говорить. Впрочем, достаточно рано она сказала два слова: «отдай» и «надо», – и решила, что для жизни ей вполне достаточно.

– Ничего, зато она ходит на балет, потом отдадим ее на шахматы или на рисование, – успокаивает меня муж. – Там говорить не нужно.

Конец ознакомительного фрагмента.