Оставить на память - стр. 17

Генри всё это время стоял рядом и наблюдал за ней. Улыбка совершенно преобразила девушку. Она больше не была похожа на сердитую и напуганную женщину, которую сбил с ног его пёс и которая была готова защищаться камнем, как самая настоящая воительница. На щеках появился лёгкий румянец, пухлые губы обнажили ровные белые зубы. Но главное глаза – ещё недавно потухшие и невыразительные, сейчас они сияли зеленью, а у век проступили искренние «гусиные лапки».

Он никак не мог определить её возраст. В первую их встречу он мог дать ей все сорок лет. Но сейчас Генри увидел, что она довольно юна, едва ли ей больше тридцати. Движения её изящных рук с тонкими запястьями, которые нежно гладили собаку, завораживали. Длинные пальцы тонули в густой шерсти, и Генри внезапно представил, как эти руки так же тонут в его волосах, отчего волна жара пробежала по его телу.

– Мистер Войт?

Он вздрогнул, не заметив, как погрузился в свои фантазии.

– Вы будто уснули, – девушка выпрямилась, встав к нему лицом. Опять эта гордая осанка, чуть приподнятый подбородок. Она смотрела прямо ему в глаза, но улыбка до сих пор скрывалась в уголках её губ. Кем бы она ни была, в ней чувствовалась порода.

– Простите, задумался, – он потёр глаза, избавляясь от наваждения. – К чему такая официальность? Зовите меня Генри.

Он протянул ей руку, ожидая рукопожатия, но она не спешила, только взглянув на его ладонь.

– А вы так и не назвали своё имя, – Генри продолжал стоять с протянутой рукой, начиная чувствовать неловкость.

Девушка, придерживая коробку с аптечкой, пожала ему ладонь. Рукопожатие было уверенным и довольно крепким для такой хрупкой женщины, а кожа нежной и очень тёплой.

– Ника.

– Ника, – повторил он. Произношение Генри было мягким, обволакивающим, и она невольно улыбнулась. – Приятно познакомиться.

Ника позвала Генри к небольшому сарайчику. Света внутри не было, и она настежь распахнула дверь, открывая перед его взором внутреннюю обстановку помещения. На стенах аккуратно висели инструменты для плотницких работ, лопаты и грабли. Всё на вид довольно старое, но крепкое. На полках стеллажей стояли коробки, банки с красками и моющими средствами. Но то, ради чего она привела его сюда, двухколёсная садовая тачка, хранилась в тёмном углу. Разглядев её, Генри согнулся пополам от смеха.

– Это лучше, чем нести вашего больного пса несколько километров на руках, – Ника сама улыбалась, понимая как нелепо будет смотреться пёс в импровизированном экипаже. Она хотела было сама вывезти её, но Генри мягко оттеснил девушку и сам полез в сарай. Оттуда он вышел перепачканный, в пыли и паутине. Приподняв пса, он водрузил его на тачку, и тот, словно только этого и ждал, повалился набок.