Оставаться собой - стр. 27
На вокзале нас, конечно, встречала Лиду, а Бушка до́ма уже наготовила гору праздничной еды. Какое счастье оказаться снова в родном доме, где знаком каждый паучок со своей паутиной в дальнем углу кладовки, убедиться, что всё на месте, как будто и не отсутствовал два года. Узнать, что все приятели тут живы и здоровы и даже появились в нашей компании новички, приезжие или поменявшие кварталы.
Лето опять на удивление выдалось жаркое, почти без дождей. Конечно, мы с Перемутом сумели быстро «отличиться». По утрам по улице по-прежнему проходил пастух, собирая хозяйских коров в стадо и отгоняя его на выпас на опушку леса километров на пять от нас. Днём хозяйки шли к стаду на полуденную дойку. Практичный Перемут предложил сходить туда вместе с ними. «Попробуем парного молочка», – сообщил этот хитрец.
В полдень мы присоединились к нескольким соседкам и пошли по пыльной дороге к опушке леса. В пути я развлекал их рассказами о дикой природе Карелии, так что мы честно заслужили своё парное молоко. Потом мы с Валеркой решили исследовать опушку леса поглубже. Довольно быстро обнаружили ёжика, который вывел нас на двух небольших гадюк, он на них охотился. Мы забили их прутьями, после чего подобрали две небольшие ветки, выломали из них палочки длиной сантиметров тридцать, расщепили с одного конца и вставили как в зажим туда мёртвых змеек, чтобы унести трофеи домой.
Лиду была на работе, дома оказалась только Бушка.
– А где мама? – спросил у неё я.
– Пошла к Дусе Головановой.
– Тогда мы тоже туда сходим.
– Ага, – подхватил мою идею Перемут, – давненько головановских вишен не пробовали.
У него в руках откуда-то появился кусок навощенной бумаги.
– Сделаем им сюрприз, не идти же с пустыми руками, – сказал он. – Обернём гадюшат бумагой, получится два больших эскимо на палочках.
Я радостно согласился. Мы перешли наискосок нашу улочку и вошли во двор Головановых, потому что как почти во всех домах на ней днём калитки были всегда настежь
– А вот и мы с сюрпризом, – сказал я маме, – посмотри, какое эскимо.
Мама взяла моё творение, развернула его, жутко взвизгнула и чуть не свалилась со стула.
– С ума сошли! – закричала тётя Дуся. – Она же сейчас разродится, у неё до срока неделя осталась.
Подхватив свои эскимо, мы сконфуженно ретировались.
– Да, как-то мы не дотумкали, – задумчиво сказал Перемут.
– Уж это точно, – согласился я.
– На Заречной улице около сосны есть большой муравейник, – сообщил он. – Суну-ка я в него наших змеёнышей, пусть мураши полакомятся.
– Хорошо, что Деда здесь нет, – заявил я. – Иначе мы бы так легко не отделались. Он маму безумно любит.