Останься - стр. 24

Путь к подобным грандиозным объектам, рукотворным или природным, всегда завораживал Дорфа. Ты часами движешься к ним, а они долгое время всё остаются где-то далеко-далеко у черты горизонта, совершенно не меняя размера. Ты продолжаешь приближаться, а они всё так же далеки, и когда уже кажется, что тебе ни за что к ним не подобраться, вдруг в какой-то момент начинают стремительно расти. Не успеешь этого осознать, как они занимают всё видимое пространство, и тебе остаётся только гадать, почему раньше ты не замечал, что оказался к ним настолько близко.

Этот же принцип, по мнению Саймона, был применим ко всему в жизни человека. Мы можем длительное время учиться или к чему-то стремиться и не замечать изменений. Они и в самом деле не происходят, просто в какой-то момент вселенский фатум, точно сжалившись над нами, великодушно водружает желаемую цель перед самым нашим носом. Годами не происходит ничего, и в считанные часы случается всё, о чём ты даже боялся себе признаться в своих мечтах. Спортсмены называют это «эффектом плато», когда тренировки перестают приносить прежний результат на продолжительный период времени. Саймон же полагал, что всё дело в затраченной энергии. Законы природы не позволяют ничему появляться из неоткуда, а потому чтобы что-то получить, необходимо заплатить равнозначную цену. И вот когда ты отдаёшь достаточно, тогда и получаешь желаемое. Снег может целый день падать на бамбуковый лист, но его упругость сломит одна-единственная крохотная снежинка, ничтожного веса которой не хватало для критической массы, способной изогнуть его. В случае с Дорфом таким листом была тайна всеобщего исчезновения, и чем больше жалких попыток выяснить правду он предпримет, тем скорее до неё доберётся. Именно поэтому он и ехал в исследовательский комплекс. Не потому что надеялся там что-то найти – он прекрасно понимал, что не обнаружит там ничего нового. Нет. Он делал это не чтобы что-то найти, а чтобы искать.

Ничего другого, как он рассудил, ему и не оставалось теперь, когда он потерял Дженни. Он всегда боялся серьёзных отношений и сторонился их только лишь по этой причине. Раньше он этого не понимал, но теперь ощущал, как его сжирают тысячи собратьев того маленького червячка, который точил его где-то глубоко внутри во всякие моменты, когда он с кем-то сближался. Это был страх потерять близкого. Не так, конечно, потерять, как это происходило сейчас. Подобное просто не могло прийти Саймону в голову даже в качестве фантазии. В жизни случается много неподвластных нам вещей, и если уж быть до конца честным с собой, то вся жизнь соткана из них, а мы лишь довольствуемся собственноручно построенными иллюзиями о благополучии. На деле же любая привязанность обрекает человека на страдания. Люди меняются, уходят, умирают. Именно по этой причине любая, даже самая романтичная и благополучная история всегда больше о слёзах, чем о счастье. Что будет с вашими обезумевшими от блаженства влюблёнными, когда у одного из них завтра вдруг найдут неизлечимое заболевание или пьяный водитель собьёт другого на выходе из магазина? А даже если ничего подобного не произойдёт, они медленно состарятся и, при условии, что смогут пронести свой душевный пожар через всю жизнь (а в реальности такие случаи претендуют разве что на роль исключений, нежели правила) уйдут один за другим несчастные и измождённые переживаниями. Кому-то из них придётся оставить другого, и одно осознание этого может убить раньше времени. Второму же придётся запытать себя до смерти внезапными одиночеством и тоской. Глубоко внутри Саймон всё это прекрасно понимал, но в случае с Дженни он не мог сопротивляться этому отсроченному страданию в виде кратковременного счастья. Правда, тогда он не знал, что оно окажется настолько уж кратковременным.