Останься со мной живым - стр. 40

Когда зашла в дом, на ноутбуке играли Scorpions, свет включался-выключался в ритм музыки:

– Я с тобой так за электричество не расплачусь, – усмехнулась мигающей лампочке.

Огонёк опять нервно задёргался.

– Сердишься или смеёшься? – не поняла я.

«Нет» и «да», получила в ответ.

– А мы с Дружком купили пряников, и там остался кусочек торта, – рассказала я. – Если будешь себя хорошо вести, можешь съесть.

Свет опять несколько раз дёрнулся: Егор явно смеялся.

Я даже не удивилась и не возмутилась, увидев Егора утром на кухне. Он пил чай, поедал пряники и лазил в соцсетях на ноутбуке. Впервые ко мне кто-то настолько бесцеремонно врывался в жизнь, но, как ни странно, я понемногу стала к этому привыкать, особенно после того, как узнала, что Егор способен слышать мысли о нём.

– Привет! – неожиданно обрадовался он.

– Доброе утро, – я не улыбнулась, наоборот, насупилась, пусть думает, что мне всё равно. Нужно проявить равнодушие.

Он усмехнулся. Ах да, мысли же не спрячешь.

– Торт, смотрю, доел, – заглянула в холодильник.

– Конечно, первым делом! – отозвался Егор. – Кать, а что у тебя с личной жизнью? Ты ни с кем не переписываешься, с мужчинами фотографий тоже нет, – листал мою страницу он.

– Тебя это не касается, – я захлопнула крышку ноутбука, чуть не прищемив ему пальцы.

– А тебе сколько лет? Тридцать пять уже есть? – а сам ухмыляется.

Я мысленно пристрелила его прищуренным взглядом.

– Зря торт съел, – отвернулась, налила кофе и вздохнула. – Так хочется размазать его по твоей наглой роже.

Егор улыбался: явно чувствовал, как я медленно закипаю, но зацепить за живое ему становилось всё труднее и труднее.

– У тебя на странице возраст двадцать семь, настоящий? – уточнил он.