Остановите печать! - стр. 65
– Папирус?
– Да. Но как только он заручился согласием Буссеншута, тут же разослал приглашения еще нескольким людям. Ему нравится, по его собственному выражению, «здоровая конкуренция между учеными». Предполагаю, что и вы получите свое приглашение. Его просто переадресуют сюда.
– Это не имеет никакого отношения к волнующему нас всех главному вопросу, – сказал Тимми, открыв сигарную коробку, в которой тайком держал плитки молочного шоколада.
Питер Хольм, долго хранивший молчание, поставил свой кий на стойку.
– Для меня главный вопрос решен, – сказал он. – Никто из вас не обратил внимания, но я последними ударами набрал восемьдесят семь очков и выиграл партию. Меня никаким Пуччини не проймешь.
Все в дружном изумлении уставились на него.
– Наглая ложь, – тут же заявил Тимми. – Мы заметили, как ты бесчестно манипулировал шарами. Но сейчас сыграем партию так, что шары будут у всех на виду.
Теперь к окну подошел Уинтер. День клонился к вечеру, и сырое тусклое небо основательно подернулось тучами, явно собиравшимися обосноваться здесь на всю ночь. Ветер почти утих. Дождь, прежде ливший диагональными струями, хоть как-то оживляя пейзаж, теперь падал отвесно, причем линии холмов казались совершенно спрямленными, как на самой унылой равнине. Сразу за окном располагалась терраса с балюстрадой, ближайший угол которой украшал пьедестал с небольшой мраморной скульптурой, изображавшей быка. Даже в сумрачном свете животное виделось изделием умелого мастера, тонко чувствовавшего красоту в движении, вот только на один из бычьих рогов кто-то нахлобучил раскрытый черный зонт. И зверь стоял, с терпеливым достоинством снося оскорбление. Голова его оставалась сухой, в то время как круп обильно поливал дождь. Пейзаж, глупая шутка и ужасная тихая мелодия, как будто еще продолжавшая звучать в воздухе, – все это навевало глубокую депрессию. Уинтер повернулся и обнаружил, что бильярдный стол был теперь ярко освещен специально подвешенной сверху люстрой. И кто-то произнес:
– Тогда я буду вести счет.
Голос принадлежал Патришии Эплби.
Они попытались сыграть в какую-то современную разновидность бильярда с огромным количеством шаров, но это быстро наскучило, и было решено вернуться к традиционным правилам. На какое-то время все взгляды гипнотически притягивало зеленое сукно стола. Из чуть затемненного угла Патришия время от времени объявляла счет. Тимми, когда не участвовал в игре, неизменно переходил на одну из сторон стола, и в какой-то момент Патришия обнаружила его секретный склад сладостей, а он только взбесился от взрыва последовавшего за этим веселья. Две игры – бильярд и та, вторая, что велась исподволь по инициативе Белинды, продолжались параллельно. «Типичный конец зимнего выходного дня в состоятельном английском доме, – подумал Уинтер. – Дети взрослеют, папаша сидит в библиотеке за просмотром счетов, где-то уже раздается звон чашек, которые готовят к традиционному чаепитию, а на кухне вовсю работают над обильным и вкусным ужином». Но только здесь обычный порядок нарушала сегодня толпа гостей, хаотично перемещавшихся по особняку.