Остановите печать! - стр. 36
– Надеюсь, Тимми пригласил вас погостить у нас?
Уинтер и Топлэди отозвались невнятными словами благодарности, чувствуя, как их положение легализуется и становится прочнее. Тимми упомянул об отправленной телеграмме, на что отец реагировал одобрительным, но рассеянным кивком, вероятнее всего, также продиктованным чувством такта.
– Мне пришлось отправиться в Лондон, – объяснил он, – что в последнее время случается крайне редко. Но Белинда наверняка получила телеграмму, и кто-то непременно встретит нас на станции. Боюсь, – добавил он, обращаясь в первую очередь к Уинтеру, – что это очень неудобный поезд. Я даже намеревался написать письмо на эту тему в руководство компании.
Он сделал паузу, вежливо давая Уинтеру возможность высказать свои ценные соображения по этому поводу, если таковые имелись.
– Но одновременно у меня нет сомнений, – продолжил он затем с неожиданным практицизмом, – что они экономят на многом, чтобы прежде всего повысить дивиденды. А я ведь и сам владею пакетом их акций. Хотя поезд все-таки плохой, что особенно бросается в глаза тем, кто привык к более высоким стандартам.
И мистер Элиот улыбнулся, словно считал даже этот не самый удачный поезд той частью мира, где сам он чувствовал себя уютно и спокойно.
Одновременно с немалым облегчением Уинтер пришел к выводу, что в мистере Элиоте не наблюдалось признаков расстройства душевного здоровья. Но по этой же причине в нем вскипело легкое раздражение, когда он вспомнил всю чепуху, которую нагородил ему Тимми. И потому у него невольно вырвалось ироничное замечание:
– Напротив, я нахожу этот поезд весьма занимательным.
При этом он глазами указал в сторону вагонного коридора.
И хотя Топлэди не был свидетелем эксцентричного поведения мистера Элиота несколькими минутами ранее, он счел необходимым вмешаться и сгладить обстановку.
– Тот дом на холме, – сказал он негромко и с необычной для себя простотой, – принадлежит одному из моих двоюродных братьев.
Все дружно посмотрели в окно.
К крутому склону холма по-сельски неуместно, вопреки всем архитектурным канонам того периода, когда он был построен, прилепился особняк восемнадцатого века, чьи до пресности правильные пропорции отчетливо вырисовывались на фоне подернутого облаками неба.
– Да, крупное сооружение, ничего не скажешь, – заметил Уинтер с откровенно притворным уважением.
И перехватил понимающий взгляд Тимми, свидетельствовавший, что его радует подобный настрой куратора, который теперь почувствовал себя раскованно и демонстрировал готовность вступить в самый острый словесный обмен.