Останний день - стр. 36
– Ничего себе! – восхитился я. – Здорово!
– Была бы земля да деревья, остальное вырастет, – заверил меня лесовик. – Если мешать никто не станет. Так, значит, Хранитель я на тебя с другим кладом надеюсь?
– Дядя Фрол, прямо обижаете вы меня недоверием, – попенял я ему. – На следующей неделе наведаюсь и все сделаю. Само добро, может, тут оставлю, как вот это, но жильца нежелательного из леса точно выселю.
– Вот и ладно. – Потер ладошки лесовик. – Вот и договорились.
– Мне бы сейчас к ведьминому тайнику попасть. – Поежился я, вновь ощутив ночной холодок. – Тому, в котором добро Анисьи-старицы лежит.
– Да с радостью. От него, вестимо, шума, как от того лишенца, что ты нынче извел, нет, и чернота, как от разбойного золота не ползет, но все одно радости никакой. Так-то я с Анисьей ладил, зла меж нами не имелось, но все одно мне ее наследство в лесу не нужно. Особливо если учесть, что вещицам тем лет невесть сколько и сработали их не для простых дел. Да, они вести о себе за эти годы не подали ни разу, должно, спят. Но это покуда! А как проснутся? Так что отведу я тебя туда сам. Да и идти-то здесь всего ничего.
И верно, минут за семь, наверное, мы добрались до небольшой совсем полянки, находящейся в окружении елей, чьи лапы в темноте казались черными.
– Камушек видишь? – Ткнул пальцем лесовик. – Вот под ним добро и спрятано. Иди да бери.
Камушек я приметил, а после еще и луч фонарика на него направил. Булыжник и булыжник, обычный, здоровенный, но не дотягивающий до почетного звания «валун», без каких-либо изысков, вроде витиеватого узора или славянских загадочных символов.
Как-то все слишком просто. Нет, правда. Просто иди и бери.
А так можно?
Нет, Фрола Евграфовича я ни в чем таком не подозреваю, если бы он желал меня уморить, то сделал бы это куда более простым способом. Да и зачем оно ему? Но там, на поляне, под этим булыжником, не просто злато-серебро лежит, а предметы силы, причем сотворенные давным-давно, и наверняка не каким-нибудь сельским кузнецом, а кем-то посерьезнее. Поездка с Ласло в свое время меня кое-чему в этой связи научила.
Я вздохнул, кашлянул, а после сделал первый шаг на поляну. Ну а что мне остается? Постоять здесь, поразмышлять и повернуть обратно? Ни разу не вариант. Я тогда клятву нарушу, что Марфе дал, и с меня за это по-любому спросится. Может, ею самой, а может, и кем посерьезнее. Не просто же так даже самые безбашенные обитатели Ночи не позволяют себе забывать о данных обещаниях, верно? Уж, наверное, их не совесть останавливает и не соображения о толерантности да гуманности. Нет, они понимают, что за все сказанное ранее с них спросится полной мерой.