Останемся чужими - стр. 17

– Тебе какая царевна больше нравится?

– Аленка.

Пары минут поисков в интернете оказывается достаточно, чтобы понять, кто такая Аленка и что ей нравится. И вот я уже с видом знатока задаю новый вопрос:

– Нравится рисовать?

– Да.

Катюша вскакивает и бежит к столу. Пользуясь случаем, я внимательно рассматриваю комнату. Здесь аккуратно и чисто, новая мебель, много игрушек. Похоже, Вита баловала дочку. В отличие от других комнат, в детской свежий ремонт, все современное и явно дорогое.

– Вот.

Я отрываюсь от мыслей и гляжу на протянутый альбом.

– Это я рисовала.

Катюша присаживается рядом, и мы вместе начинаем листать пестрые страницы. Девочка воодушевленно описывает каждый рисунок, и я поневоле вовлекаюсь в процесс. Красиво. И для ее возраста очень даже неплохо. Но кое-что меня настораживает.

– Катюш, а почему ты везде рисуешь только себя с мамой? А папа где?

– Мне мама сказала, что нельзя его рисовать, – девочка опускает глаза.

Смотрю на нее очень внимательно.

– Почему?

– Потому что он нас не любит.

Та-ак… Вот это уже интересно. Пододвигаюсь к ней ближе, осторожно обнимаю. Девочка вдруг прижимается и закрывает глаза.

– С чего вы так решили?

– Он маму сильно ругал, а потом выгнал. Мама постоянно плакала потом. Сказала, что не надо его рисовать. Вот я и не рисую.

Ну и ну. В голове появляется новая порция вопросов, и что-то начинает давить на виски. Ругал, выгнал, плакала… Из-за чего, почему…

Мысленно запрещаю себе рассуждать на эту тему. Какая теперь разница. И какое мне вообще до всего этого дело? Главное – девочка. Каким бы ни был Роберт, он все-таки ее отец, может о ней позаботиться, устроить в жизни. С бабушкой, возможно, было бы лучше, но ей все же уже много лет, может не уследить, не доглядеть. Да мало ли что.

– Давай так, – я тянусь к фломастерам, лежащим на тумбочке, – нарисуй мне его. Вот прямо сейчас. Как ты его видишь.

Девочка хмурится. Вижу знакомую впадинку между бровей. Но отступать нельзя.

– Мы никому об этом не скажем, – шепчу я, превращая все в милую забаву. И замечаю, как у Кати загораются глаза.

Она открывает колпачок красного фломастера, снова хмурится, качает головой. Откладывает, берет черный. Начинает сосредоточенно выводить черты. Предлагаю ей пересесть за стол, она молча пересаживается, явно с неохотой отрываясь от процесса. Останавливаюсь за ее спиной и, затаив дыхание, наблюдаю.

К моему удивлению, человечек, выведенный старательной Катиной рукой, отдаленно похож на Роберта. Темные волосы, серое пальто, широкий зонт… Стоп. Зонт? Уже с напряжением вглядываюсь в рисунок. Темно-синий зонт, о который ударяются капли дождя. Какой знакомый образ…