Остальные тридцать два. Полное собрание рассказов - стр. 30

– Я бы лучше еще раз сыграл, если бы ты одолжил мне тысячу песет, – сказал Эл. – Мне ведь теперь причитается гораздо больше тысячи, а я оставлю тебе доверенность на получение моего жалованья.

– Не нужна мне твоя доверенность. Сам отдашь, когда получишь.

– Не думаю, что дотяну до этого, – произнес Эл. – Скажешь, я снова кисну, да? И да, я знаю, что азартные игры – шальная привычка. Но только в такой игре я забываю про завтрашний день.

– Тебе та девушка, Манолита, не понравилась? Ты ей понравился.

– У нее глаза змеиные.

– Она неплохая девушка. Дружелюбная, все у нее на месте.

– Не нужна мне никакая девушка. Я хочу вернуться и еще раз сыграть в крэпс.

На другом конце стола Манолита рассмеялась в ответ на что-то, сказанное ей новым знакомым англичанином по-испански. За столом, кроме них, уже почти никого не осталось.

– Давай допьем вино и пойдем? – предложил Эл. – Ты сам-то не хочешь сыграть?

– Сначала понаблюдаю, – ответил я и крикнул официанту, чтобы он принес счет.

– Куда вы сейчас? – через стол спросила Манолита.

– Ко мне в номер.

– Мы зайдем попозже, – сказала она. – А этот парень очень забавный.

– Она надо мной издевается, – пожаловался англичанин. – Высмеивает мои ошибки в испанском языке. Разве leche по-испански не «молоко»?

– Это только одно из значений.

– А есть еще и непристойное?

– Боюсь, что да, – кивнул я.

– Знаете, это вообще непристойный язык, – заявил он. – Все, Манолита, хватит водить меня за нос.

– Я не вожу вас за нос, – рассмеялась Манолита. – Я даже не прикасалась к вашему носу. Я просто посмеялась насчет leche.

– Но это же слово действительно означает «молоко». Разве вы не слышали, Эдвин Генри так и сказал.

Манолита снова начала хохотать, а мы направились к выходу.

– Какой же он дурак, – поморщился Эл. – Я бы, пожалуй, даже согласился увести ее у него, только потому, что он такой дурак.

– Когда речь идет об англичанине, никогда нельзя ничего знать наверняка. – По тому, сколь глубокомысленным было это замечание, я понял, что мы выпили слишком много.

На улице холодало, в лунном свете большие белые облака проплывали над обрамленным домами широким каньоном Гран-Виа; мы шли по тротуару, изрытому свежими воронками от снарядов и засыпанному обломками, которые еще не успели смести, наверх, к Пласа Каллао, где стоял отель «Флорида», обращенный фасадом к другому невысокому холму, по склону которого тянулась широкая улица, заканчивавшаяся на фронте.

Пройдя мимо двух часовых, стоявших в темноте по обе стороны входа, и задержавшись в дверях, мы с минуту прислушивались к стрельбе, доносившейся с конца улицы, она постепенно переросла в шквал огня, потом стихла.