Оспожинки - стр. 14
Поел с мёдом, кипрейным, которым угостил маму её племянник из Ялани, пчеловод, и с молоком. Из-за стола встал.
– Он уж наелся… Чё так мало?
– Хватит, – говорю. – С утра много не могу… – Вкусные? – спрашивает.
– Как всегда, – отвечаю. – Вкусные. Спасибо.
– На здоровье.
Разговор не клеится, как будто вынужденный.
Хоть и не так. И друг на друга не глядим, словно отсутствуем. Не так и это.
По избе побродил, в окна попялился во все стороны света – обзор отличный: домов-то мало где осталось – не заслоняют горизонт. Человек, подлец, ко всему, вспомнил, привыкает, вот и к разору тоже, думаю. Но как ему тут и препятствовать? Он повсеместен. Не замечать?.. Смириться?.. И смиряюсь, пусть и даётся это нелегко.
Телевизор включил и тут же выключил его – одно и то же, то да потому – про голу попу.
Завернул на кухню. Стал. Стою. С собой, как с вражиной, воюю.
– Извини, мама, – едва выдавил.
– А?
– Ты, – повторяю громче, – прости меня!
– За чё? – спрашивает.
– Ну, покричал я, посоветовал…
– Ладно. И ты меня прости… С кем не бывает, – говорит. – Оба погорячились одинаково.
С души моей как камень будто сняли, не подлететь бы к потолку – так уж облегчило – как будто в дымку превратился. И впредь зарёкся… сразу зная, что обязательно сорвусь: вспыльчивость впереди меня бежит, не пропускает, как обогнать её я ни пытаюсь. А после каюсь. Ну, хоть после.
– На Кемь схожу.
– Сходи, – говорит мама. – Соскучился… Так, – спрашивает, – или порыбачить?
– Да прогуляюсь, – говорю.
– Ну, прогуляйся, прогуляйся… Ты там бревно поправь сначала… во дворе-то… лагу.
– Да я поправил.
– А?
– Поправил!
– Когда успел… И хорошо… То ведь и ей ходить, корове-то, неловко. Вернёшься скоро?
– Скоро.
– Знаю твоё скоро… Долго-то не гуляй… К обеду будь.
– До яра только и обратно.
– Я, может, суп какой придумаю. Постный хотя бы… мяса нет. Да и какое мясо – пост Успенский… Оденься тепле.
– Хорошо.
– Продует, ветер-то подымится… Тихо пока, после как будет, не известно… Простыть недолго… Шшуку поймай… Шарбу хоть сварим. Как ты уехал прошлый раз, так свежей рыбы и не пробовала… Не только свежей – никакой. Васька не ловит – не рыбак. Да и когда ему – на два-то дома… то тут, то там… уж замотался… Да и мадам его ещё там… как поперечная пила… так и распилит, в гроб загонит… беречь же надо мужика. Скоро отъездитесь, умру-то.
– Она, – говорю, – щука, не привязана.
– Знамо дело, – говорит мама. Улыбается. – Но ты фартовый.
– Вечером, может… лучше будет браться.
– Тебе видней… А я достряпаю да лягу… пока ты ходишь… полежу маленько. То голова уже не дюжит… как с табуретки бы, сижу, не завалиться – клонит… Тут уж хоть близко… если шлёпнусь.