Основано на реальных событиях - стр. 10

Теперь-то я знаю, что дело тут не только в свободе, но скорее в «типе», какого «типа» женщиной мы хотим быть, если только у нас есть выбор.

Помню, когда я впервые встретилась со своей издательницей в ее кабинетике на улице Жакоб, меня прежде всего заворожила ее изысканность; разумеется, ногти, но и все остальное тоже, простое и безукоризненного вкуса. От нее исходила женственность несколько классическая, но отменно дозированная, которая поразила меня. Когда я познакомилась с Франсуа, то была убеждена, что ему нравятся женщины не такого «типа», как я, более манерные, более утонченные, владеющие собой. Вспоминаю, как в кафе объясняла своей подружке причины неминуемого провала; это просто было невозможно, ну да, именно поэтому, Франсуа нравятся женщины с гладкими и покорными волосами (говоря это, я помогала себе жестами), а я кудлатая. Мне казалось, что одно это несоответствие уже обобщает все более глубинные, даже основополагающие, различия. В общем, наше знакомство было всего лишь банальной ошибкой при переводе стрелок. Мне понадобилось время, чтобы согласиться, что это не так.

Через некоторое время Л. поднялась с дивана и снова принялась танцевать среди десятка других гостей, протиснувшись между ними так, чтобы оказаться лицом ко мне. Сегодня, учитывая то, что произошло, я не сомневаюсь, что эту сцену следует понимать как демонстрацию соблазнения, да она мне таковой и представляется, но тогда речь шла скорее о некой игре между нею и мной, неком молчаливом сговоре. Что-то интриговало, занимало меня. Л. иногда прикрывала глаза, движения ее тела были исполнены сдержанной, непоказной чувственности. Л. была красива, и мужчины смотрели на нее, я пыталась перехватить мужской взгляд на нее, уловить момент, когда этот взгляд смутится. Я чувствительна к женской красоте и была такой всегда. Мне нравится смотреть на женщин, восхищаться ими, пытаться вообразить, какой изгиб, какая ложбинка, какая впадинка, какой легкий дефект произношения, какое несовершенство вызывает у них желание.

Л. танцевала почти неподвижно, ее стан тихонько колыхался в такт музыке, улавливал каждую ноту, каждый нюанс; ее ноги теперь были словно приклеены к полу и больше не двигались. Л. была стеблем, лианой, подчиняющейся дуновению, ритму. И смотреть на это было так прекрасно.

Позже, и теперь мне уже не удается установить связь между этими двумя моментами, мы с Л. оказались сидящими в кухне за столом перед бутылкой водки. Иногда я припоминаю, что какие-то люди, которых я не знала, приходили поговорить со мной, я провела с ними недолгое время, а потом Л. протянула мне руку, приглашая снова танцевать. Натали я потеряла из виду, наверное, она ушла домой. Народу было много, на вечеринке царило веселье.