Осман. Его маленькая слабость - стр. 25
Мне ясно дают понять, что мою Васю там не ждут.
Нет, они не гонят ее из школы, они просто обещают ей «веселую» жизнь и испорченный аттестат. Не то, чтобы последнее играло какую-то важную роль в дальнейшей судьбе Васи, но… Она же у меня заслужила и медаль, и все свои пятерки! Тут уже пошло дело принципа.
Только вот мои принципы совершенно никого не волнуют.
— Почему все так не справедливо? — задаю себе вопрос вслух, стоя в парке напротив школы и баюкая Каришку в коляске.
А у самой глаза на мокром месте.
Господи, какая же я несчастная! Совсем сил нет! Не могу! Все так навалилось за эти два дня — и ситуация с Османом, и шантаж этих уродов, и Васькины проблемы, вот меня и прорвало сейчас…
И ведь надо брать себя в руки, а я…
Мне так обидно! Так одиноко, так тяжело, я ведь понимаю, что помощи нам ждать неоткуда…
— Эй, чего сырость развели? Огнева, ты что ли?
Сначала знакомый голос на короткое мгновение приводит меня в чувство, а потом и сама Мила Захаровна вырастает передо мной, точно гриб из-под земли.
Она спрашивает что-то еще, но я…
Реагирую на все ее слова одинаково — захожусь плачем, моментально превращаясь в унылую дождливую тучу.
— Звезда моя, и не стыдно тебе? Белугой рёвешь, даже дочурка у тебя так себя не ведёт.
Ничего не могу сказать — только всхлипываю и икаю одновременно.
Сейчас Багрянцева подумает, что я совсем кукухой тронулась в своем декрете, и отменит все занятия с сыном к чертовой бабушке. А там… прощайте последние деньги!
— Так, тяжелый случай, все понятно. Ну-ка отставить слезы-сопли! Ишь чего надумала тут, жалко себя ей стало. Жалко у пчелки, а у тебя — вся жизнь впереди и дочь маленькая. Будешь так из-за каждой проблемы убиваться, долго не протянешь. На вот, — Мила Захаровна протягивает мне белоснежный платочек, — успокойся и выкладывай, давай, что случилось?
Ну я и рассказываю ей все. Почти все. Момент с Махдаевым и кражей ребенка опускаю, потому что… Зачем? Это явно личное и лишнее. Он — мое прошлое, которое случайно (а может и нет) ворвалось в мое настоящее.
Багрянцева негодующе сжимает челюсть, когда я дохожу до проблем с Васькиной учебой.
— Краса моя, значит сделаем так. — Ее деловым тоном невозможно не восхищаться. — Берешь свою Василису и приводишь ко мне, а про эту шарагу, — тычет в сторону Васиной школы, — забываешь, как про страшный сон.
Звучит как песня, и мне очень хочется последовать ее совету, но я не могу.
Багрянцева работает в элитной частной школе, даже представить боюсь, сколько там стоит год обучения. У меня сейчас даже запаса нет — все пришлось отдать в уплату долга отца…