Ослепительный цвет будущего - стр. 25
Что ж, мне все равно. Не для того я проделала весь этот путь, чтобы скрывать правду.
Я поворачиваюсь к бабушке и дедушке и указываю вниз, на свой набор. Письма аккуратной стопкой. Разложенные веером фотографии. Кулон-цикада – я наклоняю бархатный мешочек, и наружу струится цепочка.
Уайгон перестает кивать.
Бабушка опускается на колени рядом со мной и начинает перебирать пальцами серебряную цепочку, рассматривает фигурку цикады. «Baineng», – говорит она, и с ее губ срывается очередная вереница слов; слоги появляются один за другим, то гладкие, то узловатые, то холмики, то равнины.
Папа что-то медленно произносит в ответ, не отрывая глаз от пола. Услышав его слова, бабушка начинает трясти головой, а ее тело дребезжит, будто до предела натянутая струна.
– Что происходит? – Я скрещиваю на груди руки. – Скажи мне.
Папа наконец поднимает глаза.
– Откуда, ты говоришь, у тебя эта коробка?
Внутри меня, словно зажженная спичка, вспыхивает ярость. Огонь быстро распространяется по грудной клетке.
– Я тебе говорила. Мама прилетала в обличии птицы…
– Хватит. Ли, это уже перебор. – Его голос cловно раскаленная пружина.
Я встаю.
– Это правда. Я бы не стала лгать по поводу мамы.
Бабушка начинает раскачиваться взад-вперед.
– Переведи, что она сказала, – требую я.
Папа с шумом втягивает носом воздух и крепко сжимает веки.
– Ты не должна была получить эту коробку.
Я закатываю глаза.
– Что, черт возьми, это значит?
Забывшись, я перестаю следить за языком. Его лицо напрягается, но, поскольку сейчас есть проблемы важнее, он решает не комментировать мою грубость.
– Они не отправляли эту коробку. На ней нет никаких марок.
– Я же говорила, – произношу я, в этот раз стараясь следить за тоном, – эта коробку не посылали почтой…
– Нет, – перебивает он. – Послушай. Бабушка с дедушкой собрали эту посылку и хотели отправить ее. Но передумали. Вместо этого они ее сожгли, все фотографии и письма. И кулон, который я им отправил. Они все сожгли.
Уайпо что-то шепчет, тряся головой.
– Все эти вещи они сожгли, чтобы твоя мать смогла взять их в свое новое путешествие, – переводит папа; его голос звучит все тише.
– Но ведь мама… птица… – Я чувствую, как все начинает кружиться и рушиться. – Ты должен рассказать им про птицу.
Папа с усилием выталкивает себя из кресла.
– Разговор окончен.
Я с недоверием прислушиваюсь к звуку его шагов, скрипящих в коридоре; затем за ним с щелчком захлопывается дверь гостевой спальни.
Уайгон закрывает глаза, сжимая свою трость, и издает долгий высокий звук – нечто между гулом и хрипом, такой тихий, что его едва слышно. Я поворачиваюсь к бабушке.