Ослепительно белый рассвет - стр. 19
Глава третья
С работы Мария Ивановна вернулась поздно, она тихонько приоткрыла входную дверь и чуть слышно вошла в квартиру, сняла отсыревшую обувь и заснеженное пальто, по ощущениям, ее ноги были, как две деревянные палки, от того, что от холода она их просто-напросто не чувствовала. Мария решила, что для того чтобы согреться ей нужно срочно принять горячую ванну, но заметила, что в комнате дочери горит свет, и зашла к Алене. Та зачиталась бульварным романом и не слышала, как мать вернулась домой:
– Мамочка, ты уже вернулась? А я зачиталась и не слышала, как ты вошла, – растерянно произнесла Алёна, при этом глянув на часы, – неужели уже девятый час?
– Да, Алёночка! Там такой холод, брррр…
– В ночь обещали до двадцати. А почему ты так поздно?
– Я ездила за билетом, – с улыбкой ответила Мария Ивановна
– За билетом? Ты уезжаешь?
– Да, решила съездить в Петербург. Если не поеду сейчас, то после уже не решусь.
– А как же твоя работа?
– А я рассчиталась…
– Ты ушла с работы?
– Да. Сколько можно писать похоронные тексты.
Алёна покачала головой, пытаясь прийти в себя после чтения и понять, что на самом деле происходит.
– Мамочка, неужели это, правда, ты? Ты за последнее время так изменилась… Жаль, тебя тетя Нина сейчас не видит.
– Я поняла, доченька, что жизнь проходит мимо меня, что не ровен час, как и на до мной прочитает кто-нибудь сухой похоронный текст, а может быть, даже и отпоют мою грешную душу… Не так я живу, понимаешь? Не по-настоящему как-то… У меня каждый день перед глазами десятки смертей, а что в своем большинстве видели все эти люди? Пусть, кто-то из них прожил и короткую жизнь, но кто-то же ведь очень большую. А видели эти несчастные люди, я так предполагаю, по сути, не много… Давай возьмем, к примеру, мою маму и мою сестру: мама видела войну и голод, прошла через блокадный Ленинград, а сестра, что видела моя бедная Верочка? Да ничего хорошего, тюрьму и предательство, мое и своего любимого… вот и все, Алёночка, вот и все. Ты знаешь, мне с недавних пор так стало жалко людей, сама не понимаю, что со мной твориться. Ты помнишь, как в одной известной песне: «Не поздно все опять начать сначала, пока не меркнет свет, пока горит свеча».
– Когда едешь?
– Послезавтра
– Надолго?
– Еще не решила.
– Хочешь, я поеду с тобой?
– Нет, девочка моя, я поеду сама, мне нужно по дороге о многом подумать.
– Хорошей тебе дороги!
– Спасибо, милая! А теперь я побежала в ванну, а то ужас, как замерзла.
Через пару дней Мария Ивановна сошла на заснеженном перроне Московского вокзала и медленно побрела по Невскому проспекту, ей до сих пор не верилось, что она действительно вернулась в город своего детства. Вокруг нее были величественные здания и площади, каналы и мосты, ее любимый Зингер и Казанский собор, где она была всего несколько раз, но всегда восхищалась стилем русского классицизма.