Оскомина - стр. 45
И как раз в этот момент Тухачевский провозгласил:
– Что ж, я поддерживаю. За Александра Андреевича Свечина – с превеликим удовольствием.
– Тем более что его с нами нет, – тотчас отозвался мой дед, явно желавший к этому что-то добавить, но воздерживавшийся от этого, пока отсутствие Свечина не стало поводом для всякого рода озабоченных вопросов.
– А его приглашали?
– В таком случае весьма странно…
– Почему же его нет?
Все смотрели на деда, ожидая от него ответа, но тот мягко отвел эти ожидания:
– На эти вопросы лучше меня ответит наш гость Михаил Николаевич.
Все головы тотчас повернулись к Тухачевскому.
– Вы уполномочиваете меня ответить? – спросил Тухачевский деда, не скрывая некоторого недоумения.
– Да, с вашего позволения…
– Чем же я заслужил такую великую честь?
– Многим, многим заслужили-с, почтенный Михаил Николаевич. О ваших подвигах земля слухом полнится. – Дед старался быть как можно приятнее гостю, от преизбытка любезности даже несколько преувеличивая его заслуги. – Но главным образом заслужили тем, что одним из первых внедряли у нас в многострадальной России концентрационные лагеря. Полезное нововведение. На тамбовщине-то помните? Изымали… ваше словечко. Изымали в лагеря семьи восставших бандитов, и детей, и женщин. И заложников сотнями расстреливали, и среди них – беременных и малолеток…
– Так то бандиты же…
– Верно, верно… Но я, с вашего позволения, вернусь к лагерям. Вот и генерал Свечин ныне в лагере пребывает. Что ж, по вашей логике выходит, что он тоже отпетый бандит?
– Не берусь судить. Делом Свечина не интересовался. Отсидит свой срок и вернется, в конце концов. Куда он денется!
– Вернется, вернется, если в овраге не расстреляют. В конце концов все возвращается на круги своя. А пока суть да дело, вы травлю организовали в Военной секции Коммунистической академии.
– Потрудитесь выбирать выражения. – Тухачевский слегка побледнел, однако это ему шло, что дамы сразу между собой отметили. – Не травлю, а совещание.
– А на оном совещании прочли доклад. И брошюрку выпустили… Пахучую, надо сказать, брошюрку…
– В науке… и в военной науке тоже… допускается полемика. Вы это лучше меня знаете, уважаемый Гордей Филатович…
– Филиппович.
– Простите, Гордей Филиппович. Мы с вами еще недостаточно хорошо знакомы. Так о чем я?
– О брошюре, – подсказал дед.
– Ну так вот. Упомянутая вами брошюра выражает мое несогласие со взглядами профессора Свечина.
– Полемика? Несогласие? Святое дело… Кто ж возражает! – Дед всячески показывал, что уж он-то не поборник таких возражений. – Пожалуйста! Не соглашайтесь! Но выносить приговор… – Дед слегка замялся. – Выносить приговор, дражайший Михаил Николаевич, – прерогатива совсем других инстанций. Скорее судебных, чем научных. Тем более что один приговор Свечину уже вынесен, а тут вы со своим приговором… Не много ли?