Осколки Сампо - стр. 42
– Вы-то как про это узнали? – спросил Антеро.
– Так он же и рассказал. В смысле, Кауко, а не заяц. Началось с того, что ремня нет, а распоясанным на люди выйти неприлично. Вот этот горе-охотник, чтобы чего не вышло, подпоясался тетивой самострела, да в таком виде и прошёлся по деревне, на глазах всего честного люда!
Так оно и было. Над Кауко потом долго смеялись, сам он дулся и ворчал на темноту леса, немилость Тапио и еще Хийси знает на что, однако хвастаться не переставал. В его устах история обрастала подробностями, заяц всё увеличивался в размерах и уже грозил обернуться медведем, расстояние выстрела всё росло и росло. Опальный самострел больше на охоту не отправлялся, однако висел дома на почётном месте и гордо показывался гостям. Кауко оставался единственным, кто серьёзно относился к этой штуке и искренне верил в её полезность.
Между тем вокруг спорщиков уже столпились любопытные.
– Неправду говоришь ты, Кирму! – шумел охотник. – Я же на всадника поставил, а вторым-то пришел конь!
– По твоему, всаднику следовало без коня взапуски бежать? С верховыми наперегонки?
– Нет, но я ставил на всадника!
– Верно, на всадника. Всадник не выиграл. А коли не выиграл – то и ты проспорил, и причитается с тебя.
– Так ведь конь! Всадник-то причем?
– А при том, что всадник без коня – не всадник! Вот ты сам без коня – не всадник!
– А что если всадник? – заносчиво вскинул голову Кауко.
– У тебя же коня нет! На чём поскачешь? На зайце, что ли, которого ты недострелил? Он уж, наверное, с лося ростом вымахал, глядишь, увезёт тебя на спине!
– Лемпо[30] с ним, с зайцем! – упоминание злополучной охоты уязвило лесовика не на шутку. – Конём моим будет бревно, уздечкой – шест, а дорогой пусть послужит Хурттийоки! И бери мой проигрыш вдвойне, если не домчусь так до самого Сууривеси!
– Чего удумал! Вот врать-то! – со смехом закричали из толпы.
– С ума сошел! – проворчал Тиэра.
– Почему? – не понял Антеро. – Разве ваши парни не забавляются, плавая с шестом на брёвнах?
– Ещё как забавляются, и Кауко в таких забавах не последний! Подходящих речек у нас много. Но по Хурттийоки, Лихой речке – это уже слишком! – объяснил саво. – Она петляет по лесу, и валунов в русле не счесть! И ведь знает, негодный, что перед самым озером водопад сажени в три, если не в четыре! Как раз шею сломать!
А тем временем парни, окружившие Кауко, подзадоривали его, просили не медлить. Все были уверены, что веселый враль-охотник просто выдумал новую нелепую байку. Тропа проходила как раз по берегу Хурттийоки; далеко по лесу разносился шум воды, несущейся по узкому руслу, усаженному камнями. Никому бы и в голову не пришло довериться Лихой речке, встав на бревно и взяв длинный шест вместо весла. Но Ахтинен шутить не собирался. Лицо его сделалось суровым, походка – твёрдой и решительной. Никто и глазом моргнуть не успел, а Кауко уже подошел к брёвнам, которые сложил на берегу кто-то из местных лесорубов, выбрал подходящее, столкнул его в воду с невысокого обрыва и сам прыгнул следом, вооружившись шестом. В следующий миг он уже оттолкнулся от берега, стоя на полусогнутых ногах, бурный поток подхватил бревно и вынес на стремнину.