Осколки - стр. 10

или “расслабься, Маленькая, обещаю, тебе понравится!”. Посмотрев на постеры, улыбнулась краешками губ, кивнула самой себе и включила компьютер.

Ближе к обеду все заметно оживились, стали немного переговариваться, а потом то парочками, то тройками поспешно побрели на обед. Лина пригласила меня присоединиться к ним, но я отказалась. От волнения подташнивало, и вообще такое количество людей только за первую половину дня казалось мне избыточным.

Когда офис опустел, взгляд упал на общий стол. Он принял на себя роль свалки. Сначала я хотела убрать только мусор, банки из-под колы да обертки. Но, что нередко бывает со мной во время стресса, увлеклась и отсортировала вообще всё, что попалось мне под руку.

Бумаги разложила в стопки по тематике, сверху наклеила стикеры, чтобы не запутаться. Диски сложила в коробку в алфавитном порядке. Нашла органайзер для маркеров, ручек и карандашей, ещё один для прочих мелких канцтоваров. Из банок с газировкой построила две конкурирующие пирамиды, а сладости сложила в корзинку для бумаг, которая нашлась на моем столе. Затем протерла стол влажными салфетками. Он оказался чёрным, а не темно-серым, как мне показалось вначале. Вокруг стола расставила двенадцать стульев. Когда я закончила, в дверь постучался мальчишка-курьер:

– Здравствуйте! Где мне найти Марию Иванову?

– Это я!

– Прекрасно! Значит, это для вас! – улыбнулся парень и вручил мне картонный ланч-бокс.

– Спасибо! – вежливо поблагодарила курьера.

В ланч-боксе лежала записка:

“Знаю, ты снова забудешь поесть! Я за тобой наблюдаю! Только вперёд!”

Без подписи, в которой, впрочем, не было необходимости. Это прислал Макс. Достав телефон, набрала ему сообщение:

“Спасибо, Бабуль!”

Друг, естественно, знал, что я забуду про еду. После “Тёмного дня” я отключилась, не могла и не хотела выбраться из снов, где Сашка был со мной, его прикосновения, тепло рук. Он обнимал, убаюкивал, жил. Только это была жизнь за гранью реальности, связь с которой всё больше и больше терялась. Я не ела, не пила воду. Даша плакала, держа меня за руку. Помню тёмные синяки от катетеров для капельниц. Серые стены больничной палаты и холод. Вечный холод. Макс переехал к нам незадолго до “Тёмного дня”, но остался со мной рядом, пока в нашей жизни не появился лучик надежды.

Новая я образцово кушала, старательно набирала вес, выполняла все – пусть и самые строгие – требования. А ещё появилась непреодолимая тяга обнимать каждого в семье при любой удобной и не очень возможности. Только от волнения могу забыть о еде, сегодня, очевидно, стресса было предостаточно.