Осколки недоброго века - стр. 9
Два судна с кардифом успели уйти из Шанхая к Квельпарту.
«Лена». Вспомогательный крейсер
Выпуская из своих объятий, Авачинская губа остывала кильватерным следом, одноимённый залив раскрылся встречающим простором Тихого океана, и острый «клюв» бушприта точно носом по ветру резал ветреную стылость над захмелевшими барашками.
Через тридцать бойких миль смена курса со ста восьмидесяти на генеральные двести пятнадцать градусов.
Болтает, пенит, брызжет, оседая солёными сосульками на леерах.
Шестнадцать крейсерских узлов!
Оставаясь на военном корабле в непонятном статусе, он сравнимо с высокими чинами размещался в каюте первого класса и был вхож в салон, где ручательством Трусова оказался представлен офицерскому коллективу. Не так чтобы не принят за своего, но примирительно-с!
– Вы читали морской устав, Вадим Николаевич? – предвосхитил Трусов.
– Ага! Исключительно настольная книга! И спать с ним, и в туалет-с…
– Оставьте свой сарказм… и это своё «ага», кстати. Вот, извольте изучить на досуге.
Встретили его с любопытной натянутостью.
Помимо тайн происхождения «Ямала», о которых категорически приходилось молчать, весьма странные, если не подозрительные манеры, как и манеры речи (зачастую простоватые), поначалу вызывали снисходительный скепсис – вопросы так и вертелись на языках «рюриковских» лейтенантов, мичманов и парочки баронов в придачу: «Что за фрукт, из каких слоёв общества?»
Тут даже образованность и образование (в его случае высшее, вытянутое из двадцатого и начала последующего безумно компьютерного века) не служили бы авторитетом для дворянских счастливцев: «Подумаешь, какой-то инженеришко!»
Вот только чувствовали эти молодые и не очень обладатели кортиков – люди по сути мыслящие ещё в парадигме девятнадцатого столетия, что веет чем-то от этого «американца»! Чем? Запредельностью знаний, убеждённостью и спокойной уверенностью в говоримом (не дай боже́ превосходством!).
Сутки – двести морских миль!
Двести миль на перегоне от Камчатки до японского архипелага.
Узкий длинный корпус парового клипера будто само подхватывает и несёт попутным шестибалльным, перекатывая продольной качкой.
Позвякивает рында. Позвякивает осторожная посуда на столе в салоне. Забрызганные иллюминаторы пропускают скудный свет, и уже за третью вахту за бортом серая, всё более темнеющая хмарь.
Запредельность в знаниях была, как бы это правильно сказать, поляризована. То есть ты знаешь о дредноутах, радарах, сонарах и прочем. Но сказать об этом можешь только лишь в качестве смелых футуристических прогнозов. Что вызывало всё те же споры и усмешки, и интерес.