Размер шрифта
-
+

Осколки недоброго века - стр. 2

«Если будет надо, я переступлю и через одного, и через другого!»

За мыслями император не заметил, что снова стоит перед зеркалом, держа осанку и, что уж там… любуясь своей выправкой.

* * *

Затронув в повествовании германского императора Вильгельма II, стоит сказать, что этот человек во всём олицетворял собой исключительно германский, прусский… истинный дух милитаризма.

Возможно, в такой постановке – «истинно прусский милитаризм» – просматривается нечто субъективное, предвзятое, и те же самурайско-японские, или наполеоно-французские, или карло-шведские вояки не менее грозны и воинственны.

А может, всё дело в фонетике или же самой топологии немецкого языка – обертонов, взросших из времён диких гуннов, взывающих соплеменников к отваге, лающими выкриками устрашающих врага. Впитавших в себя и мифы Нибелунгов, и наследие легионов Римской империи.

И потому военные речи, что Фридриха Великого, что Бранденбургского, что очередного будущего фюрера под лязг затворов марширующих войск, столь идентично характерны и неотвратимо брутальны.

Но вернёмся к последнему кайзеру Германии.

Имея врождённый физический дефект и подвергшись в детстве поистине мучительным попыткам излечения, Вильгельм II сумел воспитать в себе исключительно железную волю[4].

Формирование характера и психики в столь непростых условиях, естественно, потянуло за собой ряд качеств и комплексов, совместив в будущем монархе всю ту же природную немецкую воинственность, манию величия и депрессивность.

Взятый курс на великодержавность (уже в статусе кайзера) не мог не привести Вильгельма к военным столкновениям с соседними странами. Что с точки зрения правящей германской верхушки выглядело оправданным, учитывая прямые интересы империи, с оглядкой на извечных противников и вероятных союзников, следуя течениями геополитики.

К этому можно добавить (со слов британских историков «о себе любимых»), что Вильгельм II испытывал ненависть ко всему английскому. Впрочем, однажды он скажет, что «немцы ненавидят в равной степени и русских, и англичан, и французов, и японцев».

Однако продолжим.

* * *

Поймав отражённый в зеркале подобострастный взгляд, император вернул своё внимание к докладу:

– На службе у русского царя во флоте много офицеров, имеющих немецкие корни. Неужели среди них не нашлось истинного патриота Германии, и вы ни с кем не смогли наладить продуктивную работу?

– Щепетильность в вопросах чести…

– Вы находите это дурным? – Вильгельм или изобразил удивление, или противоречил сам себе.

– Отнюдь… но в работе порой мешает, – офицер весь подобрался – император иногда любил загнать собеседника на игре слов и смыслов, – ваше величество, для того, чтобы получить какую-либо информацию, не обязательно подвергать благородство испытаниям. Существуют способы непрямого воздействия. Через алкоголь, женщин, да и просто… порой по наивности и вере – многие из российских офицеров и чиновников из остзейских немцев не считают Германию врагом и охотно делятся различными данными…

Страница 2