Осколки грёз - стр. 34
Когда я переступил порог, отец сидел в гостиной на диване, словно поджидал моего возвращения.
– Где ты был? – спросил он угрожающим тоном.
Его взгляд был таким же притупленным, как и мой. Я знал, что он не заметит, что я пил.
– На тренировке. Скоро чемпионат, – ответил сухим тоном, но отец решил добить меня:
– Наконец-то займешься чем-то полезным вместо рисования.
Я сжал руку в кулак и сделал несколько вдохов и выдохов, стараясь сохранить спокойствие. Его слова всегда сводились к одному – моей никчемности.
– В этом году победители получат грант на обучение. Мне плевать, что ты думаешь. Если моя команда выиграет, то я потрачу эти деньги на Калифорнийский университет.
– Ты вообще думаешь о своем будущем? Чем ты собираешься заниматься после школы? Рисовать граффити в подворотнях? Чем там еще занимаются художники в наше время? – Было сложно не заметить насмехающееся выражение отца.
– Я не обязан отчитываться перед тобой. Ты никогда не пытался понять меня, моя жизнь перестала интересовать тебя после начальной школы.
– Все нормальные люди связывают свою жизнь с тем, что действительно будет приносить им доход. А ты думаешь только о своих каракулях. Неужели тебе нравится тратить время на такие бесполезные вещи? Не хватало, чтобы ты стал таким же, как большинство тех шизофреников, на которых ты так хочешь быть похож.
Мой отец был помешан на деньгах. В двадцать пять лет он стал директором крупной компании по недвижимости и считает, что я должен достичь таких же высот.
Раньше мне не хватало его поддержки, но спустя столько времени я просто свыкся с мыслью, что не получу ее. Без живописи я ощущал себя белым и пустым листком на мольберте, лишенным возможности видеть мир через призму красок.
– Мои картины продаются. По крайней мере, я занимаюсь тем, что мне нравится, а не напиваюсь каждый день. Мне не нужны деньги, я хочу найти себя.
– Не смей так разговаривать со мной!
Я уставился на него. Я почувствовал, как правая щека горела от удара, острая боль пронзила меня насквозь. Сердце бешено колотилось. Воздух в легких кончался. Я снова стал беспомощным мальчиком. Нужно было бороться, но сопротивление душило меня изнутри.
На этот раз я потерял контроль, поэтому решил спрятаться от посторонних глаз. Я вглядывался в предметы, словно считал, что это поможет мне хоть как-то отвлечься, но картинка вокруг только сильнее размывалась.
Скинув с себя ненужную одежду, я подбежал к единственному источнику спасения – мольберту. Руки скользнули к кисти. Я попытался воссоздать первый попавшийся образ. И вспомнил о ней.