Осколки четырех миров - стр. 44
И вот оно кому-то понадобилось. Кому-то, кто счел нужным объявить всему Нерхашу, что готовит войну. Конечно, политики зашевелились, и, оставив на потом постоянную вежливую грызню между собой, четыре столицы единодушно выступили с резким осуждением подобных действий. За этим последовали дипломатические шаги различной степени эффективности, а также всячески активизировалась шпионская деятельность, ибо не существовало никаких точных указаний на то, кому мог понадобиться старинный оружейный хлам. То есть предположения, разумеется, были, и даже больше, чем нужно, но доказательств ни для одного из них представлено так и не было. Страсти накалились до предела. Волна взаимного недоверия накрыла собой все наработанные веками каналы сотрудничества.
Разумеется, гайре Кинари не могла оставить свою королеву в такой тяжелый момент. Все эти две недели она почти не бывала дома. Забегала лишь для того, чтобы переодеться, и Вайгар видел ее только мельком. Домашние дела перестали казаться ей важными, и она ничего и не узнала о дуэли, которая все-таки произошла между Кайрэном и ее мужем, и инициатором которой был вовсе не Кайрэн. Сам Вайгар, разумеется, не собирался ставить ее об этом в известность, и тем более рассказывать о причинах, подвигнувших его забыть о том, что он находится в гостях. Все дело было в той молоденькой няньке, которую подослал к нему ревнивый брат Кинари.
Девчонка, так и не пришедшая в себя от общения с Даром, навестила его тем же вечером, и на этот раз безо всякого приказа со стороны. Вайгар, который тоже еще толком не пришел в себя от бурного и богатого событиями дня, впустил ее, планируя быстренько привести малышку порядок и выпроводить восвояси. Как выяснилось, у самой малышки были другие планы. Она с порога бросилась ему на шею, начала плакать и умолять ее не прогонять. Нельзя сказать, что Вайгара совсем не взволновало ее посещение, тем более что женщины у него не было, по его меркам, довольно давно. А малышка предлагала ему себя с такой искренностью и страстью, что против этого любому Лару всегда было трудно устоять. Тем не менее Вайгар справился. Но не потому, что у него взыграли моральные принципы, просто он находился не в том положении, чтобы заводить любовницу в доме жены.
И потому Вайгар стоял как истукан, прижимая к себе бормочущую признания девушку и ненавязчиво счищая с ее ауры всякие посторонние вкрапления, которые сам же до этого и навешал. Постепенно она пришла в себя и замолчала. Ее желание улетучилось так же неожиданно, как и появилось, но нежно-розовый свет любви по отношению к так некрасиво использовавшему ее Лару все так же горел в области сердца. Вайгар не стал убирать это богатство, к появлению которого не имел ни малейшего отношения. Просто такое действие казалось ему, как Лару, варварством и почти кощунством. Он осторожно выпустил девушку, и она, смущенно улыбнувшись ему, ушла. Между ними так и не было сказано ни одного слова, все было понятно и так.