Осколки безумной вечности - стр. 23
Бабушка занималась с Алисой, не щадя, не делая поблажек на отдых. Напротив, она безбожно заваливала заданиями, миниатюрами, новыми отрывками. Анна не зверствовала так со времён музыкальной школы Алисы, но та была рада.
Между методичным разучиванием классики и игрой в своё удовольствие, когда Алиса ни с того, ни с сего начинала импровизировать или, к ужасу Анны Эмон, наигрывать современные мелодии, пропадало желание бесконечно жалеть себя.
Разве произошло нечто неожиданное?
Что-то случилось с Элис Эмон? Нет. Элис Эмон строго выполняла задания, выданные ей на летнее время, а также старательно корпела под руководством бабушки. Помня единственно важное: музыка – вот смысл её существования. Всё остальное вторично.
Что-то изменилось в жизни Алисы Щербаковой? Нет. Алиса продолжала жить своей жизнью. Ходила после четырёх на пляж, стараясь не думать, что год назад встретила там Сашу. С удовольствием занималась с Сёмкой, играла с ним, будто снова попала в детство. Прислушивалась к вечерним разговорам родителей после ужина. Беседовала с бабушкой, время от времени споря о возможности играть классику в современных аранжировках, поклонницей которых становилась Алиса. Перекидывалась сообщениями с Чинцией, иногда с приятелями, делилась новыми шутками или впечатлениями. Обычная, размеренная жизнь.
История с Сашей не забылась. Огромной, раскалённой занозой она сидела под ложечкой, заставляя ежечасно, ежеминутно, ежесекундно испытывать боль, разочарование и обиду. Алисе шёл двадцатый год, достаточный возраст, чтобы понимать – Саша Хокканен не обязан помнить единичный эпизод в его жизни, даже если он стал первым мужчиной в жизни девушки. У Александра Хокканена огромная армия поклонниц, в его жизни бесконечная карусель, состоящая из Алис и Марьян, сменяющих друг друга быстрее, чем перегорают неисправные лампочки на этом аттракционе.
Ничего не изменилось от того, что она своими глазами увидела, как Саша уводит другую девушку в свою спальню. Он ведь делает так постоянно, может быть, еженощно. В его жизни нет постоянной женщины, а если есть, то тщательно скрыта от ока всевидящих фанаток и спортивных агентов, в чьих интересах поддерживать имидж холостого, потенциально свободного мужчины.
Алиса всё понимала, всё принимала, но никак не могла смириться. Поэтому попросту не думала. Она продолжала просыпаться утром, заниматься, выслушивать недовольство или похвалу бабушки, бежать на завтрак, играть с Сёмкой, спешить на озеро, нежиться в тёплой воде, идти неспешно обратно, перекидываясь по пути бессмысленными фразами с такими же праздно отдыхающими. Какая-то пенсионная, скучная жизнь, но Алиса чувствовала – одна фальшивая нота, один неверный такт, и вся она – натянутая как струна, – лопнет. Поэтому играла отчаянно сосредоточенно, с полной выкладкой.