Ошибка Творца - стр. 32
– Не откажусь от печенья, – Андрей улыбнулся, – с чаем.
Отец Ираклия спокойно стал заваривать чай в толстостенном коричневом чайнике, нарезать лимон. Вынул печенье ромбиками, усыпанное орехами, и Андрей сглотнул голодную слюну: пообедать он, как всегда, не успел. Звук не ускользнул от хозяина дома. Гия Давидович задумчиво посмотрел на гостя и залез в холодильник – на Андрея пахнуло соленьями. Бывший солист вынул две мисочки, открыл крышки: в одной лежали баклажаны, в другой – куски курицы в соусе, чем-то похожем на сметану.
– Сациви, – пояснил он. – Кушайте, кушайте. Мне сестра принесла. А нам кусок в горло не лезет.
И он поставил перед капитаном тарелку с вилкой. Андрей благодарно кивнул – это был просто какой-то нежданный пир, будто отец хотел загладить недавний приступ ярости и презрения, внушенный его сыном.
Он приступил к еде, задав опустившемуся на стул напротив певцу один вопрос:
– Что вы знаете о жизни Ираклия в последний год?
Гия Давидович повертел рассеянно в руках чашку с чаем:
– Да ничего, наверное. Мы с Элисо мало что понимали в этих его криминальных новостях. Даже смотреть перестали. Одно расстройство. – Он пожал плечами. – Так далеко от того, чем мы всю жизнь занимались. Он ведь был музыкальным мальчиком. Играл на флейте. Мы думали… Но что уж теперь! Он выбрал свое место в жизни. И мы туда не лезли. Элисо очень хотела внуков, все знакомила его с разными девушками – дочерьми знакомых, подруг. – Он усмехнулся. – Грузинками, конечно.
– С результатом?
– Скорее нет, чем да. Он был яркий мальчик, девочкам всегда нравился, но его, похоже, занимала только работа. Илона… Протеже Элисо, скрипачка, продержалась дольше остальных. Но и с ней он расстался. Жена переживала – было неудобно перед подругой: как ей теперь в глаза смотреть? А я был рад, думал, может, хоть это ее отучит от сватовства бесконечного.
– То есть, – отставил тарелку, чувствуя приятную тяжесть в желудке, Андрей, – он у вас бывал редко?
– Почему редко? Пару раз в неделю забегал, ночевал в своей детской комнате. – Старик усмехнулся. – Ему нравилась материнская стряпня. Это он грузинских девушек не жаловал, а грузинскую кухню – очень даже.
Андрей чуть улыбнулся, отмечая шутку, которая явно датировалась еще теми временами, когда Ираклий был жив.
– Вы не могли бы показать мне его комнату?
Гия Давидович кивнул:
– Конечно.
Детская телеведущего оказалась переоборудована в некое подобие музыкального кабинета. Боком к окну стоял белый рояль, занимая добрую половину комнаты и придавая ей почти сюрреалистический вид: так он был огромен и экзотичен для этого небольшого помещения. Стены украшали чуть выцветшие афиши, где Джорадзе-старший был еще совсем молод, а волосы, подстриженные по моде длинным каре, еще иссиня-черными, без единой седой нити. У стены стояла аккуратно застеленная пледом в клетку узкая постель. Напротив – шкаф с книгами. В основном музыкальными словарями. Андрей вздохнул: стоит ли тут копаться? Ведь обыск в съемной квартире Джорадзе ничего не дал.