Осенняя коллекция детектива - стр. 24
Кажется, Алена все поняла, потому что постояла немного, покачала головой, усмехнулась и вышла, а Лиля осталась.
Сопки за тонкой сеткой дождя придвинулись и потемнели. Небо навалилось на них сырой промозглой тяжестью, и Лиля подумала, что так теперь будет всегда – никакого просвета, только сырая промозглая тяжесть на чужой планете.
Она посидела сначала на кухне – возле шаткого стола на такой же шаткой табуретке. Потом на кроватке, застланной тонким пикейным покрывальцем.
Положение представлялось ей не просто безнадежным, а катастрофически безнадежным. Раскладывать чемодан не имеет смысла – завтра же она вернется в Москву.
Возвращаться в Москву не имеет смысла – ее там никто не ждет.
Смутная мысль о том, что ее не просто выставили из прежней жизни, а выставили с дальним прицелом, только еще пока непонятно каким, выползла из глубины мозга и заняла сознание полностью, целиком, как толстый тяжелый удав занимает все пространство тесного террариума. Куда ни посмотришь, все те же жирные омерзительные кольца.
Постучав, заглянула хозяйка, как ее, Зина, Маша, сказала что-то про обед. Лиля покачала головой. Ни Зину, ни Машу, ни обед она сейчас видеть не могла.
В конце концов, изнемогая под тяжестью удава в голове, она поднялась и вышла на улицу.
Дождь кончился, и сильно похолодало. С той стороны, где была большая коричневая вода, а за ней на другом берегу сопки и какие-то громадные круглые белые сооружения, то ли шатры, то ли непонятные емкости, несло ледяным ветром. Тротуары блестели, как стеклянные, и Лиля боялась поскользнуться и упасть.
Она натянула перчатки – что от них толку, от этих перчаток! – подняла воротник и быстро пошла вверх по широкой улице. Немногочисленные машины притормаживали, пропуская пешеходов, в странных, непривычных зданиях горели огни, там, должно быть, хорошо, тепло!..
Замерзла она очень быстро и как-то окончательно. Пальцы в лакированных ботинках заледенели, и ветер не отставал, забирался внутрь ее пальтишка, и она чувствовала себя совершенно беззащитной, как будто вовсе без одежды.
Хорошо бы простудиться и умереть. Чем быстрее, тем лучше. Не придется мучиться и носить в голове жирного удава.
Она все шла и шла, когда улица поворачивала, Лиля тоже поворачивала, когда взбиралась в гору, тоже взбиралась, и ей казалось, что сейчас она дойдет до такого места, где земля кончится – ведь он где-то поблизости, этот самый край земли!.. Она окажется над обрывом, за которым бездна, космос, и камушки будут сыпаться из-под ее лакированных ботинок, пропадая в немыслимой пустоте.