Осенний трон - стр. 61

– Ничего ужасного не случилось, – возразила Белла. – Мама, ты всегда так серьезна! – Она обернулась к Алиеноре. – Мы наблюдали за тем, как красят ткань, и папа рассказал мне, что давным-давно люди красили растением вайда свою кожу. Тогда я заметила, что у него седеет борода, и он позволил мне покрасить ее кончик. Только и всего. – Девушка бросила на мать непокорный взгляд.

– Нельзя быть такой безответственной, – стояла на своем Изабелла. – Все вокруг смеялись. А твоему отцу пришлось сбрить бороду, чтобы иметь возможность предстать перед королем Франции. Надо думать о последствиях.

Белла сжала розовые губки и склонила голову, якобы признавая себя виноватой. Но Алиенора подметила в девушке независимый характер и даже в чем-то посочувствовала ей.

– Генрих тоже способен на такое, – поделилась она с племянницей. – Однажды он приехал в дом Томаса Бекета, весь заляпанный грязью после охоты, и швырнул на обеденный стол только что убитого зайца. И это было в те дни, когда они с Бекетом еще дружили.

Изабелла неодобрительно покачала головой, а Белла тайком послала Алиеноре заговорщическую улыбку.

– Я уверена, никто и не заметил того, что Амлен побрился, – примирительным тоном закрыла тему королева. – А вы были в Кентербери? Видели Людовика?

Изабелла кивнула:

– Раньше я его никогда не встречала, поэтому не могу судить о том, изменился ли он, но мне показалось, что здоровье у него слабое.

– В чем выражалась эта слабость? – удивилась Алиенора.

– При высоком росте Людовик сильно сутулится, и он очень худой – должно быть, постится много. На ногах едва держался, его придворным приходилось все время стоять рядом с ним, чтобы подхватить, если он пошатнется. Король Франции по виду совсем старик.

Обычно упоминание имени первого супруга вызывало у Алиеноры острую ненависть. Она не могла простить ему отношения к ней и того, что по его вине их блистательный, многообещающий брак распался. Тем не менее бывали моменты более светлые, когда она вспоминала их первые совместные годы. Мальчик и девочка, связанные воедино в угоду интересам других людей, растерянные и испуганные, они сумели найти утешение друг в друге.

– Жаль это слышать, – пробормотала она.

– Его глубоко растрогало посещение усыпальницы архиепископа, – продолжила графиня. – Он плакал, не скрывая слез. Мне показалось, что Генриха это покоробило.

– Людовик всегда был любителем пустить слезу и пасть ниц перед могилами мучеников, – бросила Алиенора. – Думаю, он чувствовал себя обязанным всплакнуть над телом Бекета, хотя рыдания его могли быть вполне искренними. А с дочерью он встречался?