Осень в Сокольниках (сборник) - стр. 28

Номера не было. Просто кто-то на деревянной раме мелом написал: 26.

Вадим нажал кнопку звонка. Тихо. Он надавил сильнее. Звонок молчал. Тогда он постучал кулаком в филенку. Постоял, прислушался. В квартире кто-то был.

Вадим отчетливо слышал шум за дверью. Он повернулся спиной и ударил каблуком.

– Иду, иду, – послышался голос в глубине квартиры. Дверь распахнулась. На пороге стояла пожилая женщина с мокрым распаренным лицом. Она устало провела тыльной стороной ладони по мокрому лбу и спросила ровным, без интонаций голосом: – Вы к кому?

– Силин Петр Семенович здесь живет?

Женщина посмотрела на Вадима и так же равнодушно спросила:

– А вы кто?

– Вы, видимо, его жена, Мария Петровна?

– Да.

Она даже не удивилась, откуда этот незнакомый человек знает ее имя.

– Вы, наверное, из милиции?

– Да.

– Проходите. – Женщина устало посторонилась, открывая дорогу.

В квартире пахло стиральным порошком и мокрым бельем. Коридор был пуст, только на стене висел старенький велосипед без колес.

– Проходите в комнату.

В этой квартире поселилась нужда. Это было видно по табуреткам, заменяющим стулья, по мебели, которую кто- то, видимо, выкинул за ненадобностью, а она прижилась в этой квартире.

Но все же люди жили здесь хозяйственные. Комната была чистой, на шатком столе в стеклянной банке стояли желтые цветы, которые в изобилии растут на пустырях, названия их Вадим не помнил.

Хозяйка обмахнула тряпкой табуретку.

– Садитесь.

Она сама опустилась на стул, внимательно глядя на Вадима.

– Вы кто же будете?

– Я из Управления внутренних дел.

– Это как же, не из милиции, значит?

– Из милиции. Я работаю в уголовном розыске.

– В розыске, – Мария Петровна замолчала, осознавая незнакомое слово, – в розыске…

– Да, Мария Петровна, в уголовном розыске, – повторил Вадим. – Фамилия моя Орлов, зовут Вадим Николаевич. – Он полез за удостоверением.

– Да не надо мне вашей книжечки, я в них ничего не понимаю. Я вам и так верю. Вы из-за мужа или сын чего натворил?

– Мне нужен ваш муж.

– Ну, слава богу, а то я за Мишку, сына, душой извелась, вдруг, как отец, таким же станет. – Она провела рукой по глазам.

В комнате, залитой ярким солнечным светом, она уже не казалась пожилой. Просто нелегкая жизнь и заботы состарили ее.

«Ей не больше сорока пяти», – подумал Вадим.

– Что смотрите, старая? А какие мне года, – Силина улыбнулась печально, – мне тридцать девять всего. Всю жизнь мне этот алкаш поломал. Одна радость – сын. Вон, видите, телевизор собрал.

На тумбочке стоял экран. Просто один маленький экран от старого аппарата КВН. Он, словно глаз, смотрел на Вадима уверенно и гордо. Панель с лампами и хитросплетение проводов устроились на подоконнике.