Осень призраков - стр. 12
– Не обращай внимания, – голос Барбары звучал глухо и протяжно, как будто Кристина слушала ее под водой. – Нас ведь не испугать подобной ерундой?
Имей Кристина свободные руки, она ответила бы сумасшедшей, но сейчас это не имело значения. Кристина влюбилась! Она помнила эту сладкую резь в груди, невозможность дышать без ежесекундного осознания: да, люблю, приди – разделю!
– Ты тоже чувствуешь? – Барбара дышала с жаркой хрипотцой, ее хмельные глаза говорили о подлинном, непритворном наслаждении. – Что же здесь спрятано?!
Кристина не хотела уходить от ворот, но Барбара потащила ее вдоль забора, все дальше и дальше от центральной аллеи. Она что-то искала, проверяла каждый куст, проросший сквозь решетку, и наконец не смогла сдержать торжествующего вопля. Густая зелень скрывала погнутые прутья, дыру, удобную, чтобы сквозь нее смогли протиснуться две леди.
– Держись, – предупредила миссис Доплер и толкнула Кристину на ту сторону.
Ужас разорвал ее на части.
Когда палач отсекает жертве руку, мгновение оба молча смотрят на хлещущую кровь, айсберг кости, торчащей из развороченной мякоти. Шок душит боль. Затем раздается крик. Он твердит скорее об удивлении, невозможности принять происходящее, чем о реальном страдании. И только потом водопад боли стирает мир своим белым покрывалом.
С культей Кристины мелко капала кровь. Руки были оторваны по локоть. Она замерла в немом ошеломлении. Рот выталкивал наружу легионы воплей, разжимал челюсти так, что лопались уголки губ, но голос не шел.
Кристина рухнула наземь и поползла прочь от забора. Кроны нависли над ней, тая среди ветвей тысячи ночных пастей. Пожухшая крапива и сорная трава лезли в рукава и под юбку кривыми колкими пальцами. Кристина давилась сухими рвотными судорогами. Страх рвал и калечил. Где-то поодаль задыхалась миссис Доплер. Взрослых Фобос не щадил особо.
Ночной шум, затаившийся на время, обрушился на пришельцев с новой силой. Он скрипел и пророчил, надрывался, шкворчал и был отголоском звуков Страшного суда, который неминуемо застигнет грешников в постели, неготовыми, праздными и пустыми.
От диких усилий поддалась проволока на запястьях. Наваждение отступило. Кристина почувствовала, что руки по-прежнему заломлены за спину, ощутила их стянутость, каторжность, несвободность. Но проволока выкинула белый флаг. Кристина нащупала слабину, перекрутила проволоку, еще раз – и выдрала руки. Боль наконец-то занялась положенным ей делом – ворвалась в тело и оглушила рассудок.
Судороги были чем-то земным, знакомым. С трудом, кашляя и всхлипывая, Кристина умудрилась сесть. За спиной хрипела Барбара. Кристина обернулась. Барбара каталась по газону, обдирая с лица и шеи какую-то воображаемую пакость. Она была в ярости.