Осень приходит… - стр. 10
– Честно, Гришаня, скажи: хорошо тебе у нас?
– Хорошо, мама Таня, спасибо за приют, за заботу.
– Оставайся на осень, оставайся на зиму. Мне спокойнее, когда ты рядом.
– Нахлебником? Не могу, и так уж задарма два месяца хлеб ем.
Татьяна Андреевна улыбнулась:
– Не так уж и много съедаешь, раз в день трапезничаешь. Глупости. Сколько помогаешь: дети счастливы, дед Макар при деле, дрова порублены. Но суть не в этом. Ты же друг нашей семьи. Я очень хочу, чтобы друг остался. Даже если станешь зарабатывать, нам ничего не нужно. Мы не бедны, а вот ты – сирота. Я честно, Гриша, говорю – мне спокойнее, когда все рядом. Как я извелась, пока ты жил в N на этой жуткой квартире! Лёгкие деньги, выпивка, девчонки – правда, Гриш?
– Вы всё знаете, мам Тань…
– Я ведь так люблю твою маму, и словно чувствую, как она за тебя переживает и молится…
Помолчали.
– Ведь я, мама Таня, нелёгкий человек. Может, когда-то трепетал душой, да жизнь внесла свои коррективы, и теперь это моя стезя, я привык. Даже нравится: сам по себе, что хочу, то ворочу. А на самом дне бывает весело… отвечать не перед кем, жизнь холостая и без родителей. Ведь не женился, да и не женюсь, пожалуй, хотя было на ком – вы в курсе, лицезрели Верусю. Я потерял чистоту души и помыслов, а совесть не заела. Боюсь, здесь, рядом, вам ещё тяжелее видеть в кого я превратился.
– Нет-нет, Гриша, ты ошибаешься…
– Неужели оставите меня, такого?
– Думаешь, откажусь? – вызвав на откровенность своего любимца, Татьяна Андреевна тоже настроилась на полную искренность. – Если ты уедешь, будет хуже. Рисовать и у нас можно; думаю, реально что-то продастся – с Тимофеем Макарычем посоветоваться надо. А насчёт твоей свободной холостой жизни – что ж, я тебе не судья и не мать, хоть ты меня мамой Таней называешь. Указывать не берусь – живи, как привык. Но дочек моих люби по-братски. С Антониной всё ясно – она составила своё счастье частного человека, а Глаша с Вероникой – девчонки совсем, ты же парнишка видный, льнут они к тебе. Не подведи, им женихи нужны надёжные – при том, чем раньше, тем лучше. У Глаши Виталик есть, а не он, так другого найдём, вон у Владислава Семёновича четыре кавалера подрастают. С Вероникой сложнее, она с норовом и всё в город, наивная, зрит – это я виновата, сглупила, повезла её в хореографическое училище поступать – сама ведь в детстве мечтала балериной стать. Но ничего, бог даст, выдадим удачно замуж и её. Если определишься им братом – оставайся, не укорю ни в чём другом.
Забыв про чай, Гриша сидел, потупив взор, и лишь изредка бросал пристально-испытующий взгляд на Татьяну Андреевну.