Осень Европы - стр. 39

– А ты не торопился, – сказал Руди.

– Приносим наши искренние извинения, – произнес Дариуш без преамбулы.

– А, – сказал Руди. – Искренние извинения. Ну, тогда ладно.

Дариуш чуть придвинулся.

– Ты злишься, но…

– Да, – ответил Руди, – я злюсь. Я сразу сказал, что с Фабио что-то не так, а ты не слушал. «Он гений, Руди». «Нужно быть терпимым к гениям, Руди». Пошел ты, Дариуш.

Дауриш помолчал. Затем произнес:

– Ты злишься, но мне нужно знать, что ты им сказал.

Руди посмотрел на него.

– Что?

Дариуш коснулся его руки.

– Мне нужно знать, что ты им сказал.

– Отвали, Дариуш, – Руди отвернулся.

– Это важно, – мягко продолжал Дариуш. – Ты знаешь немного, но и то, что знаешь, может поставить под угрозу… кое-что.

Руди повернулся обратно.

– Твоего имени я не упоминал, если это тебя утешит. Но Фабио макнул в говно, как только мог.

Дариуш отодвинулся и кивнул, словно услышав подтверждение того, что и так знал.

– Случилось кое-что ужасное, – сказал он. – Но это не имеет никакого отношения к Курьерам. Это настолько постороннее дело, насколько только возможно. Ты должен это понять.

– Должен? – Руди с трудом сел, уминая подушки под собой. – Должен? Ты привел мне учителя, а он меня чуть не убил. Это я должен понять?

– Фабио действовал не по приказу, – сказал Дариуш. – Он начал собственную операцию. То, что он делал, не было одобрено Централем. Он взял тебя в консульство как приманку, чтобы выиграть время для собственного отхода.

Приманка.

– Ну, здорово.

Дариуш не торопился задавать следующий вопрос. Он всмотрелся в лицо Руди. Огляделся. Снова посмотрел на Руди.

– Ты все еще хочешь быть Курьером? – спросил он.

– Прошу прощения? – взвыл Руди так громко, что в палату ворвался наряд медсестер, чтобы узнать, что случилось. К этому времени, понятно, Дариуша уже и след простыл.

– Маленькие народы – как маленькие люди, – сказал сапожник. – Параноики. Дерганые. Вспыльчивые.

– Мм, – сказал Руди.

– Я бы и народами их не назвал, – продолжал сапожник. – Большинство развалится плюс-минус через год. Смотри на меня. Не улыбайся, – он направил на Руди маленькую камеру, подождал мгновение, чтобы зафиксировать кадр, и сделал четыре снимка. Камера была подключена проводом, как и несколько других маленьких устройств и безликих коробочек, к старой побитой «мотороле». – Спасибо. На мой взгляд, у них нет права называть себя народами, пока не пройдет хотя бы столетие.

– Еще долго? – спросил Руди. – Мне нужно успеть на поезд.

Сапожник взглянул на него.

– Войти и выйти из Зоны – детские игры, – проговорил он рассудительно. – Виза резидента и разрешение на работу – намного сложнее.