Осада, или Шахматы со смертью - стр. 46
Когда стемнеет, думает чучельник, выйду прогуляться. Гулять буду долго. В это время года в Кадисе по вечерам чудо как хорошо.
Рохелио Тисон лишь пригубил вино, в котором с утра вымочил ломоть хлеба. А за ужином, по обыкновению, пьет только воду. Суп, отварное куриное бедро. Немного хлеба. Он еще обгладывает косточку, когда в дверь стучат. Прислуга – зеленовато-бледная, приземистая немолодая женщина – идет открывать и докладывает о приходе Иполито Барруля. В руках у профессора папка с бумагами.
– Уж простите, комиссар, что обеспокоил вас в это время. Но получается нечто очень интересное… помните, мы говорили о следах на песке?
– Да, разумеется, помню. – Тисон встает, утирая салфеткой губы и пальцы. – И вы меня нисколько не обеспокоили. Не угодно ли чего-нибудь?
– Нет, благодарю. Недавно отужинал.
Комиссар бросает взгляд на жену, сидящую за столом напротив. Она очень худа, и под темными, погасшими глазами, еще больше подчеркивая увядание, залегли тени усталости. Губы сурово поджаты. Весь город знает, что эта иссохшая печальная женщина была когда-то очень красива. И счастлива. Давным-давно, много лет назад – до того, как потеряла единственную дочь. Нет, возражают другие, до того, как замуж вышла. Что я вам расскажу, соседка… Такое только у нас в Кадисе возможно… Быть женой комиссара Тисона – считай, сидеть в кандалах днем и ночью. Неужто правду говорят, он ее бьет? «Бьет» – это бы, кума, еще полбеды. Я вам говорю. Если бы только бил.
– Ампаро, мы с профессором пойдем в гостиную.
Женщина не отвечает. Только рассеянно улыбается гостю и левой рукой с поблескивающим на безымянном пальце обручальным кольцом катает по скатерти хлебный шарик. Еда на тарелке нетронута.
– Присаживайтесь, профессор. – Тисон взял керосиновую лампу и покручивает колесико, увеличивая пламя. – Кофе?
– Нет, благодарю. Спать не буду.
– А я в последнее время глаз не могу сомкнуть что с кофе, что без. Ну, сигару-то все же выкурите со мной? Забудьте ненадолго свой рапе.
– От сигары не откажусь.
Окна маленькой уютной гостиной – сейчас они закрыты – выходят на Аламеду; обтянутые узорчатым шелком резные стулья и кресла, столик с грелкой-жаровней, придвинутое к оклеенной обоями стене пианино, к которому не прикасались уже одиннадцать лет. Аляповатые картины, несколько гравюр, на ореховой полке – десятка три книг: по истории Испании, по муниципальному здравоохранению, сборники королевских указов в бумажных обложках, словарь испанского языка, пятитомный «Дон Кихот», «Романсы о Германиях и Словарь» Хуана Идальго, тома, посвященные Кадису и Андалусии из серии «Ежегодник Испании и Португалии» Хуана Альвареса де Кольменара.