Оружие холода - стр. 12
Сон не шёл в голову, да и кому он шёл. Первым захрапел, притом громко, старичок. В другое время может быть он, и ткнул бы его в бок, но не сейчас. Может так оно и лучше. Наконец и они, потушив лампу, стали укладываться рядом с тем дородным мужиком. Долго не мог уснуть. За стенами вой пурги не прекращался. Тишина, и только храп старичка то усиливался, то затихал временами. Тем пятерым это ровным счётом ничего не значило. И вот во время очередного затишья слух его уловил частое дыхание того дородного мужика. Сосед-старичок повернулся на другой бок и захрапел, тем самым заглушив его. Наконец и он уснул.
Проснулся он неожиданно. На столе отливала ровным тусклым светом керосиновая лампа. Что ему снилось, не мог вспомнить, да и ни к чему.
Происходило страшное. Происходило убийство. Любой кошмарный сон было бы кощунственно сравнивать с тем, что происходило на самом деле. Одноглазый стоял и смотрел. Четверо учиняли казнь. Трое держали за руки и ноги, четвёртый медленно, верёвкой душил того дородного мужика. Пытался ли он сопротивляться? Ноги, руки дёргались то ли сами по себе, то ли в надежде спасения. И ни единого звука, ни единого возгласа. Всё в тишине и молчании.
Закончилось. Сделав дело, те четверо молча улеглись рядом с трупом. Одноглазый присел возле стола и потушил лампу. Чёрная кромешная тьма добавилась к тишине. На широких нарах от стены к стене, между спящими и не спящими, покоился полный недвижимости труп. Как вынести это? А может, будет ещё?
Пурга затихала. Ночное небо прояснялось, ибо тучи уходя, давали простор свету холодной луны, который пробивался сквозь стёкла маленьких окон. Он как бы отражал страшный блеск единственного глаза того, сидящего за столом, и опёршегося на него локтем. То он обводил взглядом вокруг, то упирался в одну точку. Пространство четырёх, давно не побеленных стен, подпиравших довольно таки высокий потолок, целиком принадлежало ему.
Глаза привыкали к такой темноте, ибо она была теперь не такой кромешной благодаря лунному свету. Предметы приобретали своё очертание, и как бы являлись немыми свидетелями. Всё было зловеще, всё вокруг. Тишина и утихающий вой пурги добавляли это. Он старался дышать медленно и тихо, хотя сердце его бешено колотилось. Неужели эта тишина выдаст его стук. Напарник его не спал и весь дрожал, понимая данную ситуацию. Вот-вот вскрикнет. Он, молча, едва заметно сжал его руку, стараясь успокоить. Время ночи как бы остановилось. Тишина и аура пространства угнетающе давили всей своей тяжестью.
Одноглазый встал и стал медленно прохаживаться взад-вперёд, вдоль этих нар. Шаги его упругой походки, подобно тигриной, издавали едва различимый звук. Но и этого было достаточно, чтобы он зловеще раздавался в ушах. Тихий звук его шагов приблизился и остановился недалеко от него. Что на уме у одноглазого?