Ормус. Мистерии. Книга I - стр. 31
– Моше, сыночек, – говорила она в ответ на его уговоры, – я знаю своё место. Он – здесь, среди моего обреченного народа. Даже мои соседи-египтяне здесь бедны и убоги, как я сама. В сердце бедняка поселяется Господь, Он – его надежда. У богатого другая надежда, это – его деньги. Что мне фараоновы чертоги, если здесь, в нашем селении, Бога больше? Выбери, Моше, Бога, и жить будет легче.
Он знал, что Бог обитает здесь, в этих развалинах, но дорога к нему даже для усыновлённого внука фараона закрыта. «Силы за троном» не позволят ему уронить своё лицо. Уронив, он лишится не власти – к ней его не допустят во всех случаях, но самой жизни. Слишком много глаз наблюдает за ним, слишком много ушей прислушивается к тому, что он скажет, и, в конце концов, все они следят за тем, что он сделает. Он не склонялся к тому, чтобы стать жрецом, несмотря на требования фараона. Он просил отсрочки, и чего-то неясного, туманного ждал. Вызывая крайнее неудовольствие дочери фараона, названной матери своей, раз в неделю или два посещал бывшую кормилицу – еврейку.
В этот раз возвращался он довольно поздно. Возле одного из домов заметил городских стражников. Их было трое.
«Ховав, гончар, – пронеслась мысль у Мозе. – Он такой спокойный, молчаливый. Всегда за работой. Прокормить надо многих: мать, жену, Дину, когда-то очень красивую, теперь усталую, состарившуюся в хлопотах, мать четверых детей, из которых трое мальчиков». Стражники вошли в дом.
«А когда-то сам был мальчиком, – вспоминал Мозе. Тогда Ховав был весел и криклив, и чаще улыбался. Вместе росли, пока меня не сочли нужным забрать к фараону. Хорошее было время. Радостное. Однако, что понадобилось в доме у Ховава стражникам?».
Он поближе подошёл к порогу. Все остальные дома в округе казались вымершими. Ни звуков, ни отблесков света. А ведь вечереет, и обычно в это время уже зажигают светильники.
«Чего они боятся? В чем могут быть повинны рабы, знающие одно – работу? Что ищут стражники в домах, где единственное сокровище – вечно голодные, шумные дети…».
А дети действительно шумные. И Дина под стать им, орет и воет. Кажется, ещё один голос, женский. Мать?
– Оставьте, оставьте его мне! Оставьте мне сына… Ховав, что делать мне с детьми твоими, стара я, чтобы растить твоих мальчиков, и нет у меня помощи ниоткуда. Оставьте мне сына, убийцы!
– Муж мой! – рвется высокий голос Дины. Не говорила ли я тебе – думай о нас, о наших детях… Господу дела нет до нас, и мы умрём с голоду, несчастный, когда тебя убьют.
Двое стражников оставались в доме, удерживая плачущую, рвущуюся к отцу, мужу и сыну семью. Третий вытолкнул Ховава наружу. Не удержав равновесия, гончар растянулся на земле, прямо у ног Мозе.