Организм - стр. 20
– Кончай трепаться, – властно гаркнул другой голос из непроглядной пыли. – О женщинах после судачить будем, а сейчас попрошу боевой настрой держать.
Все тут же настроились по-боевому, потому что день близился к закату, а неясное завтрашнее утро намеревалось окунуть организмщиков в новую, энергичную, лишённую дурных привычек жизнь.
И утро не заставило себя ждать. Оно началось с многотрудной пробежки на десяток километров среди тёмных еловых стволов таинственного леса. Громкий топот тяжёлых сапог, напряжённое дыхание, скупое матерное слово. Затем всё ещё погружённые во мрак предрассветного воздуха, будущие супермены возвратились в длинный барак, где сбросили с себя взмокшие шмотки и помчались умываться ледяной водой. ДБ долго стоял перед лениво фыркавшим краником, из которого едва струилось, потом что-то напряглось в трубе, дёрнулось, брызнуло ржавыми кляксами на руки и на белый кусок нежно пахнувшего мыла.
– Быстрей давай, браток, торопись. Ещё в нужничок надобно сбегать.
– Сейчас, – булькнул ДБ пеной из рта.
В казарме уже наряжались в тёмно-зелёные комбинезоны, лишённые каких-либо знаков различия. Бряцали пряжки ремней, шумно ходили по сапогам жёсткие щётки с ваксой, кто-то насвистывал песню «Без тебя теперь, любимый мой»…
Пора было бежать в дощатый домик, окутанный лёгкими клубами испарений и жужжанием мошкары. Это строение впору было сравнить с молитвенным домом набожных людей. Но не всё мы понимаем сразу.
Священный утренний ритуал, поклонение необходимости, величайшее из облегчений… В эти знаменательные минуты обычно начинало подниматься солнце. Оно ощупывало своими ещё сонными лучиками неплотно сколоченные доски заведения, проникало внутрь и зависало между стенами бледными полосками света. Иногда свет попадал прямо в глаза напряжённо сидевших на корточках людей, чем сильно отвлекал их. Временами в солнечные лучи влетали комары, настороженно гудели перед лицом и тоже мешали сосредоточиться. Бывало, кто-нибудь из суперменов не выдерживал, и тогда в утренней тишине раздавался звонкий хлопок и решительное короткое слово, и неразумное насекомое преждевременно прекращало своё существование. К этому времени окончательно наступало утро за стенами посидельного дома, и первая облегчившаяся партия освобождала места новоприбывшим.
После этого до блеска выбритые подбородки выставлялись на показ главному, которого в первую же минуту его появления окрестили Сомосой.
– Что это у вас бакенбарды такие длинные? Подкоротить! А у вас, мой друг, усики торчат слишком вызывающе! Подрезать!