«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - стр. 51
Хорошо стрелял «Ослябя», который получил сигналом благодарность адмирала. Ну, да и то взять, что у нас не было ни одной практической стрельбы с самого [начала] существования «Орла».
К 7 часам вечера вернулись в Nosi-Bé и стали на якорь по новой диспозиции. Мы стоим теперь на месте «Донского». Сегодня с раннего утра погрузка угля баркасами, почему именно баркасами, у нас объясняется тем, что подозрительный тип, прибывший на «Messagerie Maritime» объехал 3-х или 4-х немецких угольщиков, почему адмирал боится швартовать немцев у борта военного корабля. Благодаря этому и погрузили за весь день 58 тонн.
На днях среди Нахимовской команды было сильное брожение, смахивающее если не на бунт, то во всяком случае на демонстрацию. Причина та, что команда «Нахимова» с самой России не ела хлеб (только сухари) и свежего мяса. В первом случае не виноват никто, т. к. на «Нахимове» нет хлебопекарни, а во втором бесспорно виноват командир[110], который не хотел брать на борт быков, ожидая специального по этому вопросу приказа адмирала, когда же «Нахимов» пришел сюда, то «Киев» предлагал командиру его присылать к нему хлебопеков, т. к. на «Киеве» имеется хлебопекарня. На это командир «Нахимова» ответил, что каждую минуту эскадра может сняться с якоря, и он останется без 4-х человек команды. И Нахимовская команда продолжала есть сухари. Результатом всего этого вышло то, что в один прекрасный день она стала во фронт и, вызвав командира и ревизора, начала требовать хлеба. Вызванный наверх караул не вышел. Говорят даже, что команда кричала: «За борт командира и ревизора». Чем удалось успокоить команду, я не знаю. После этого появился приказ адмирала, который начинается так: «Среди верных царских слуг, на крейсере 1 ранга «Нахимов» появились холуи японские…». Затем адмирал говорит, что когда будут найдены зачинщики, с ними будет поступлено по всей строгости закона, а пока предписываю командиру «Нахимова» арестовать всех ротных командиров, а 4-х фельдфебелей сместить на оклад матросов 2-й статьи.
Факт этот, бесспорно, очень грустный сам по себе, наводит на еще более грустные размышления; хорошо еще, что дело кончилось так благополучно, а повторись оно еще раз – Бог знает, чем еще оно кончится. Дело может дойти до того, что прямо страшно и подумать, а такие ли лишения предстоит нам вытерпеть впереди? Теперь только начинаешь понимать, как тщательно надо было выбирать командиров на нашу эскадру, и к сожалению приходишь к заключению, что есть в нашей эскадре командиры, которые оставляют желать многого.