«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - стр. 36
Почти одновременно с этим с «Авроры» была получена телеграмма, в которой командир «Авроры» доносил своему адмиралу, что у него волной снесло и разбило в щепки вельбот.
Наконец, к вечеру стало стихать.
Сегодня уже стихло значительно, хотя зыбь осталась громадная и покачивает всех изрядно.
То обстоятельство, что мы мало подвержены боковой качке, для нас в высшей степени выгодно, ибо мы можем, не стесняясь волнением, стрелять из своих башен даже в сильный шторм, что едва ли могут делать японские низкобортные броненосцы.
Федор Петрович[82] в восторге от этого открытия. Да, забыл написать про Титова. Он вторую уже неделю живет в лазарете в отдельной каюте. Помешался несчастный окончательно. Почти не приходит в сознание. Мало кого узнает. Временами приходит в буйство так, что приходится одевать сумасшедшую рубашку и привязывать к койке. Недавно ударил по лицу старшего доктора и схватил его за горло. К счастью, поблизости случились санитары, которое оттащили его от доктора, которому пришлось бы плохо. Адмирал приказал в первом же порту списать его в госпиталь.
15-го декабря. Индейский океан
Сегодня утром на «Ослябя» умер кочегар от воспаления обоих легких. Адмирал приказал похоронить его сегодня же в океане. В 5 часов вечера «Ослябя» увеличил ход и вошел в середину эскадры, приблизительно на траверз «Бородино». Мы все повысыпали наверх и, вооружившись биноклями, стали смотреть, что будет дальше. В это время на «Ослябя» команда собралась на юте – очевидно, шло отпевание. Затем видно было, как насаживалась доска. Несколько минут спустя доска вдруг сильно наклонилась, и с нее соскочило что-то завернутое в белое, взвился дымок, раздался выстрел, всплеск и все было кончено. «Ослябя» стал уменьшать ход и занимал в строю свое место. Вся эта короткая, но в высшей степени драматическая процедура произвела на всех нас очень тяжелое впечатление. Вскоре, впрочем, все позабыли о только что происшедшем, так как все внимание сосредоточилось на телеграмме, которая стала получаться на станции. Очевидно, телеграфировали очень издалека, так как на нашем телеграфе, поставленном на близкое расстояние, ничего нельзя было разобрать. Пока передавали на «Суворов», спрашивали оттуда разрешение поставить аппарат на дальнее расстояние, пока пришел оттуда ответ, прошло довольно много времени. И, несмотря на то, что затем мы поставили на дальнюю дистанцию, все-таки ничего не разобрали и все устанавливали телеграф до тех пор, пока телеграфирование не прекратилось. На ночь все-таки приняли все меры предосторожности против внезапной минной атаки.