Ореховый лес - стр. 40
– Какого. Гребаного. Черта. Алиса?!
Элла никогда так со мной не разговаривала. Таким тоном она могла обратиться к пьяному первокурснику, пытающемуся взять в ее баре виски, или к очередному кавалеру, вышедшему из себя оттого, что мы опять уезжаем. Или к квартирному хозяину, который завел привычку слишком часто к нам заглядывать, и всегда в те моменты, когда одна из нас была завернута в банное полотенце.
«Ты мне никогда этого не запрещала», – дурацкое оправдание, первым пришедшее мне на ум. Конечно, ей не было нужды запрещать. Я и без того знала, что это табу. Оно выражалось во всем, что она умалчивала, в том, как вздрагивали ее плечи и голова наклонялась вперед, словно у боксера перед боем, едва кто-нибудь пытался заговорить с ней об Алтее.
В тот момент я ненавидела свою мать, поэтому сказала кое-что гораздо хуже.
– Почему мы совсем одни? – этот вопрос прорастал во мне годами. Я не думала, что посмею когда-нибудь задать его вслух, пока не сделала это. – Почему мы одни, если мы не обязаны так жить?
Рот Эллы приоткрылся от изумления. Она медленно опустилась на стул, как будто у нее болели кости. Тогда – в первый и последний раз в нашей жизни – она поступила со мной жестоко.
– Думаешь, она хочет быть твоей бабушкой? – спросила она чужим голосом. – Думаешь, я не знаю, что ты смотришь на снимок ее большого дома в том журнальчике и мечтаешь: ах, только бы она позвала меня жить к себе. – Элла помотала головой. – У тебя нет шансов. Алтее ты не нужна. Так что хватит мучить себя пустыми мыслями о том, как все могло бы быть. В этой жизни существуем только ты, – она указала на меня пальцем, – и я, – она ткнула себя пальцем в грудь. – Понятно?
Я чувствовала себя так, будто она меня публично раздела. Даже подымавшаяся волна гнева покинула меня. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем Элла потянулась и прижала меня к себе, уже начиная плакать, но я вывернулась из ее объятий и сбежала в уборную.
Я была маленькой демонстративной дурой. Устроила себе в ванной постель из полотенец – только для того, чтобы нас с Эллой разделяла дверь. Но к утру я уже решила, что она права. Довольно держать дверь открытой для совершенно чужого человека.
– С этим покончено.
Это было единственное, что я наутро сказала Элле. Она не сказала в ответ ничего – ни «Дай мне слово», ни «Как я могу тебе верить», ничего подобного. Она просто поверила мне, и все. И я не солгала. Я завязала с Алтеей, как завязывают с наркотиками, и не давала ей места в своей жизни – до вчерашнего дня, когда мой прежний похититель объявился в кафе с ее книгой в руках.