Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг (сборник) - стр. 65
– Молодчина, княжна! – похвалил он.
Немудреная постель готова. Внизу – хрустящая подстилка, выпиравшая под шкурой-попоной некомфортными буграми. Сверху наброшена еще одна шкура – одеяло.
– Располагайтесь, ваше высочество, – широким жестом пригласил Бурцев.
– А твой ремень?! – напомнила она.
Ах да, конечно! Разговор по душам и упоминание о гипотетической свадьбе назло врагу вовсе не означает, что Аделаида согласна спать с мужчиной на ложе без хотя бы символической границы. Тем более что… «Какая все же жалость, Вацлав, что ты не рыцарь»…
– Глупо, Аделаида. Все равно придется по очереди дежурить всю ночь, так зачем же тогда…
– Ремень! – требовательно протянула руку девушка.
Бурцев со вздохом расстегнул пряжку и отдал ремень. Она растянула его во всю длину и быстренько поделила пространство на шкуре. Причем себе, как отметил Бурцев, худенькая тростиночка-княжна отхватила большую часть.
Приминая хрустящую подстилку, девушка влезла на ложе, перетянула на себя почти все одеяло и укуталась в шкуру с головой. Эх, вот бы и ему сейчас так!
– Ладно, подежурю первым, княжна, – проворчал Бурцев. – Но учти, потом разбужу тебя.
Ответом было лишь уютное посапывание.
И снова он терпел песок в глазах и свинцовую тяжесть в веках, пока звезды не начали тускнеть, а в черном небе не появились предрассветные проблески. Сил бороться со сном не стало. Если он сейчас же не ляжет, то уснет сидя. Или даже стоя. Не забудется в чуткой дреме, как тогда, у повозки княжны, а отключится по-настоящему – провалившись на несколько мертвых часов в бездонный чернильный колодец. Прошлая бессонная ночь и тяжелый день давали о себе знать.
Однако спать обоим теперь, когда выяснилось, что по лесу шныряют не только всадники в масках, но и местные «зеленые братья» во главе с усатым рыцарем – безрассудство. «Что ж, княжна, пришло твое время заступать на пост, – подумал он. – Извини, но я не двужильный».
Тормошить Аделаиду пришлось долго. Девушка поднялась медленно, вяло, словно сомнамбула, помотала головой. Выслушала Бурцева, не открывая глаз, кивнула, давая понять, что согласна с его доводами.
– Зенки-то все же раскрой, княжна, а то опять сон сморит.
Тяжкий стон… Полячка послушно подняла длинные пышные ресницы, часто-часто заморгала.
– Так-то лучше! Ты же понимаешь, что спать сейчас никак нельзя?
Кивок.
– На тебя можно положиться?
Еще кивок.
А потом сила тяжести возросла неимоверно. Бурцев рухнул в трескучую упругую массу. И сгинул, растворился, растекся на импровизированном ложе грудой расслабленных, трепещущих от предвкушения долгожданного отдыха мышц. Только и успел пробормотать: