Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг (сборник) - стр. 130
Увы. Все прошло не так, как хотелось. Казимир знал о конных поединках куда больше. Многолетний опыт реальных турниров и войн оказался полезнее, чем наивный расчет дилетанта.
За секунду до столкновения острие рыцарского копья приподнялось, блеснув перед самыми глазами Бурцева. Да, в последний момент он приподнял-таки свой щит. Да, реакция рукопашника спасла его от сокрушительного удара в голову и неминуемой смерти. Но не от поражения в поединке.
Это было похоже на автокатастрофу. Все равно, что, вжав до упора педаль газа, налететь на кирпичную стену. Ну, может быть, с той лишь разницей, что стена сейчас была сложена из железа и сама двигалась навстречу автомобилю.
Его ударило все. И сразу. Дикая скорость вражеского коня и приличный разгон Уроды. Рука Казимира, удерживавшая длинное древко копья, и немалый вес тяжеловооруженного всадника.
Высокая задняя лука рыцарского седла поглотила отдачу и удержала князя. Бурцева же удержать не могло уже ни-че-го.
Наконечник вражеского копья вогнал весь накопленный в себе чудовищный импульс разгона в щит Василия. И щит превратился в таран. А уж таран этот сшиб, смел Бурцева с лошади. Мир замелькал в калейдоскопе красок и болезненных вспышек.
Он падал оглушенный и ошарашенный. Падал, нелепо размахивая руками, теряя оружие и даже не пытаясь сгруппироваться. А потом был еще один удар – о землю. Не менее страшный. И еще один, и еще… Несколько раз Бурцев перекатился по грязному, изрытому копытами тракту. И замер, наконец, в блаженном оцепенении.
Был еще солоноватый привкус во рту. И липкое на губах. И было трудно сделать вдох. Воздух почему-то казался неподатливо плотным и вязким. Воздух не желал входить в легкие. Все? Отмучился?
Затуманившееся сознание уже направлялось куда-то по своим, независящим от Бурцева делам, бросив беспомощное тело на произвол судьбы. Сведенные в неимоверном напряжении мышцы расслабились и обмякли. Последнее, что видел Бурцев, были кресты. Черные тевтонские кресты на белых щитах и плащах. И гибнущие краковские дружинники. И связанная Аделаида, к которой неторопливо подъезжал куявский князь Казимир с обломком своего копья.
– …за, пес!
Было дурно, было плохо, возвращаться из небытия не хотелось. Но слишком настойчиво хлестали его по щекам, слишком громко кричали прямо в ухо:
– Открой глаза, пес!
Он попробовал пошевелиться. Никак! Все тело словно скрутила невероятной силы судорога. Только вот судорога не впивается в кожу крепкими путами. Связали! Правда, как-то странно. Бурцев не валялся беспомощным кулем в ногах победителя. Он стоял.