Орден Сталина - стр. 29
Пилот «П-5», как и она сама, решил, что Благин станет сейчас крутить левую «бочку», после которой его понесет влево – как раз туда, где они только что находились. Но Николай Павлович прибавил газу и ринулся вперед. У Анны при виде этого мгновенно заледенели ладони, а затем подлый дар предвидения ударил ей в голову с такой силой, что она почти лишилась чувств. Однако камеры Анна не выпустила и продолжала снимать.
– Кто же это, интересно, разрешил ему фигурять? – воскликнул Танин отец, но, кроме его дочери, никто этих слов не услышал.
Пассажиры «Горького» при виде благинской «бочки» принялись восторженно кричать и показывали в иллюминаторы оттопыренные большие пальцы – как будто пилот истребителя мог их видеть; кое-кто аплодировал.
Прямо перед креслом, в котором сидел отец Танечки, находился маленький откидной столик; на нем лежали блокнот и карандаш. Девочка увидела, как папа начал что-то быстро писать на листке бумаги, а затем, вырвав листок из блокнота, поднялся и двинулся по проходу в сторону выхода из «прозрачной» каюты.
– Ты куда? – удивилась его жена.
– Надо передать записку радисту, – сказал инженер, – чтобы он срочно вышел на связь с этим идиотом…
Едва мужчина вышел, как маленький красный истребитель вновь возник за стеклом иллюминатора. Только летел он теперь иначе, не так, как в первый раз. И если бы обладательница плюшевого медведя разбиралась в фигурах высшего пилотажа, то поняла бы, что яркий самолетик делает заход на «петлю Нестерова».
«Ты ведь знаешь, что случится дальше, – едва не плакала одна часть Анниного сознания, – так сделай же хоть что-нибудь!..»
В это время истребитель «И-5» с Николаем Благиным за штурвалом начал двигаться рядом с крылом «Горького» в вертикальной плоскости с восхождением.
«Откуда мне знать, что случится? – другая, оппонирующая часть сознания Анны говорила спокойно, с рассудительностью и достоинством. – Да и сделать я ничего не могу. Времени не хватит. Либо всё пройдет благополучно, либо…» У Анны оставалась еще крохотная надежда, что предчувствие ее не сбудется.
Между тем красный самолет поднялся до высшей точки петли и, совершив оборот, начал нисходящее движение.
В этот самый момент Танин отец, один из ведущих инженеров ЦАГИ, передал свою записку радисту «Горького». Сама Таня глядела в иллюминатор и, не переставая, теребила ухо медведя.
На земле Миша Кедров восхищенно вопил вместе со всеми, кто был на трибунах, видя, как «И-5» выходит из мертвой петли. Коля Скрябин смотрел в бинокль на другой самолет – с открытой кабиной, и смотрел с откровенной неприязнью, гадая: прочла уже, или еще нет, любовную записку Семенова рыжеволосая незнакомка?