Орден хрустального черепа - стр. 20
– У вас почему-то глазик дергается, давайте помогу, – и густо послюнявив палец, принялся тыкать им распорядителю прямо в глаз.
– А-а-а-а! – чистейшим контральто заверещал оной, пока я пыталась оттащить от него сердобольного чертяку.
– Немедленно прекрати! – строго скомандовала я, усаживая дебошира в кресло. – Сиди здесь и внимательно слушай все, что говорит господин Дюбуа.
– Благодарю, – сдержанно произнес Билль, поправляя съехавший набекрень парик и продолжая урок. – Повторяйте за мной, молодой человек. Жо ма пэ-э-эль…
– Чего?! – тут же возмущенно перебил фамильяр. – Сам ты «жомапэль»! А меня Шнырь зовут! А для таких как ты вообще барон Шнырье!
В ответ на это заявление я молча отвесила чертяке оплеуху.
– Ай! Кира! – взвизгнул фамильяр и возмутился. – Этот хмырь меня тут жомапелить собирался, а я молчать в тряпочку должен, да?
– Да. – непреклонно заявила я и обернулась к управляющему. – Продолжайте, учитель.
Билльмонт глубоко вздохнул, очевидно в попытке успокоиться, и слегка дрожащим голосом попытался объяснить:
– Это следует сказать прежде, чем представляться собеседнику. Сделайте изящный шажок вперед, поклонитесь и, вставая, произнесите: «жо ма пэль бар’он Шныр’е».
– Почему все так сложно? – простонал чертяка, подчиняясь моему молчаливому приказу, шагая вперед и кланяясь.
– Потому что вы находитесь не где-нибудь, а в королевском дворце! – строго сказал мужчина. – При дворе очень ценится знание иностранных языков.
– Сто лет мне этот двор сдался…– заворчал фамильяр.
– Тихо, пожалуйста, – потребовал Билльмонт. – Итак, если вы сделали что-то не так, то следует извиниться перед присутствующими за свою неловкость. Для этого еще раз поклонитесь и мягко произнесите: «пар’дон муа месьё, какой конфуз».
– Я тут к нему со всей душой, а он мне свой пердон под нос сует, – тихо забрюзжал Шнырь, но тут же получил указкой по лапкам.
– А если желаете выразить благодарность, говорите: «гр’ан мер’си». Прощаясь с кем-то, скажите «ор’евуар’» и поцелуйте ручку, – научал церемониймейстер.
– Не отвлекайся, а то ничего не запомнишь, – шикнула я на фамильяра, который в это время сосредоточенно ковырял лапкой в пятачке.
– Да все я понял, – огрызнулся тот. – На приеме всем кланяться, целовать руки и рассказывать про свой жомапель с пердоном.
Я бросила виноватый взгляд на Билльмонта – церемониймейстер находился на грани обморока. Сжалившись над его слабыми мужскими нервами, встала и быстро пробормотала:
– Мы, наверное, пойдем…
– Да-да, я как раз собирался заканчивать, на сегодня достаточно информации, – горячо поддержал меня распорядитель.