Ораторское искусство - стр. 12
Но при этом риторика – наука строгая. Аристотель отвергает мнение софистов, прежних интеллектуалов во главе с Горгием, считавших, что можно с помощью изысканно построенной речи любой слабый аргумент сделать сильным, пустить пыль в глаза, разыграть спектакль, который всех очарует. Нет, утверждал Аристотель, – это фальшивое искусство, которое быстро утратит свой блеск. Нельзя долго пускать пыль в глаза. Настоящий оратор не создает иллюзии, но помогает самой реальности стать более ясной. Например, судья может эмоционально отреагировать на какое-то отдельное обстоятельство дела, сделать из мухи слона. Все мы знаем, как часто нас может «зацепить» какая-то мелочь, и мы придадим ей большее значение, чем сути дела. Часто люди реагируют на какие-то отдельные слова, на интонации, на что-то привычное или, наоборот, скандальное и до сути дела не доходят. Задача оратора поэтому – вывести на сцену главное, отсечь мелочи, заставить вникнуть в суть дела и потому принять справедливое решение.
Настоящая риторика имеет дело с вероятным, но она служит истине, а не мнению. Она никогда не изменяет истине. Риторика нужна для того, чтобы мы не приняли «недолжное», плохое знание о предмете за действительную характеристику предмета. Ведь очень часто люди видят то, что хотят видеть: толпа реагирует на яркое, видит оболочку вещей, а не их истину:
Риторика полезна, потому что истина и справедливость по своей природе сильнее своих противоположностей, а если решения постановляются не должным образом, то истина и справедливость необходимо побеждаются своими противоположностями, что достойно порицания. Кроме того, если мы имеем даже самые точные знания, все-таки нелегко убеждать некоторых людей, говоря на основании этих знаний, потому что [оценить] речь, основанную на знании, есть дело образования, а здесь [перед толпою] это невозможно. Здесь мы непременно должны вести доказательства и рассуждения общедоступным путем…
Ритор поэтому упорядочивает материал, объясняет слушателям, что на самом деле произошло и какая ситуация в действительности. Бытовому зрению Аристотель противопоставляет точное знание о гражданской и юридической области. В отличие от софистов, которые видели в слове способ создания иллюзии, Аристотель усматривает в слове первичное социальное тело человека, первичную способность сопротивляться обстоятельствам и добиваться справедливости:
Сверх того, если позорно не быть в состоянии помочь себе своим телом, то не может не быть позорным бессилие помочь себе словом, так как пользование словом более свойственно человеческой природе, чем пользование телом.