Оранжевая страна. Фельдкорнет - стр. 33
В общем, пока суд да дело, день подошел к концу. Проверил караулы, наскоро обмылся и отправился спать…
– Михаил Александрович, вы меня поохраняете? – застенчиво попросила Лиза, помахивая полотенцем. – Я помыться хочу.
– Я могу! – Высунул свою мордочку из‑за фургона Вениамин. Высунул – и, разглядев выражение моего лица, сразу спрятался.
А там его перехватил и утащил с собой Адольф Шнитке, которому я присвоил звание сержанта и отдал распоряжение драть студента в хвост и в гриву. Вообще очень пригодным оказался дойч – для сержанта лучше и не придумаешь. Живенький, как ртуть, педантично исполнительный и, главное, с командным голосом – ревет аки медведь, любо-дорого послушать. Но тоже себе на уме, явно не дурак. По взгляду видно.
– Конечно, Лизхен… – Я встал и поплелся сопровождать Лизавету.
– Мишель, я вами восхищаюсь… – щебетала девушка. Я ее не видел, так как сидел к ней спиной.
– Я вами тоже…
– Правда? На самом деле, я сегодня первый раз сама оперировала, – с гордостью сообщила Лиза. – Мне так страшно было…
– Мне тоже… – честно признался я.
– Вы, пожалуйста, не обижайте Веничку… – вдруг попросила она. – Он такой… такой…
– Какой?
– Беззащитный. Вот какой. Ой!.. – Лиза вдруг взвизгнула и завопила: – Ой, здесь, кажется, змея!!!
– Где? – Я обернулся и едва успел поймать девушку в объятия. – Спокойно; где она?
– Я, кажется, ошиблась… – застенчиво пробормотала Лизавета, закрыла глазки, прижалась ко мне и выпятила губки.
Я внимательно глянул на коварную врачиху и понял – это не более чем искусно разыгранный спектакль. Во-первых, она успела полностью одеться, во-вторых, испуг неубедительный. Ох уж и Лизавета… Вот поцеловал бы тебя, но не буду… из вредности. Как-нибудь потом…
– Вот и ладно… – Я осторожно отстранился и развернул ее по направлению к фургону. – Спокойной ночи, Елизавета Георгиевна. Ложитесь, завтра рано отправляемся. Опять же, вам к раненым, может, придется вставать.
– Вы… вы!.. – Лиза в ярости так и не договорила, кто я. А потом вдруг подскочила и, чмокнув меня в щеку, умчалась в фургон.
Я постоял немного и отправился к Степану, который, спокойно попыхивая трубочкой, при свете керосинового фонаря чистил винтовку.
– Выпьешь? – Я поболтал флягой. – Помянуть убиенных не мешало бы.
– Можно… – не смотря на меня, кивнул парень и ловко загнал затвор в винтовку, – отчего же не помянуть. Все под одним Богом ходим.
Молча, не чокаясь, хлебнули рому. Потом еще раз. Уже уходя спать, я обернулся и сказал:
– А ловок ты, казаче…
Степан мазнул по мне цепким взглядом и ответил, не став отказываться от казачьего звания: